Богатые и бессмертные – Секрет фирмы – Коммерсантъ

По прогнозам демографов, к 2050 году доля людей старше 60 лет увеличится с сегодняшних 10% до 22%. К тому времени среднестатистический землянин может оказаться великовозрастным. Ученые недооценивают жизнелюбие человечества, и в частности российских миллионеров, которые рьяно взялись за поиск волшебной таблетки против дряхлости. Старики станут выглядеть и чувствовать себя как в сладкой молодости благодаря многомиллиардной индустрии антиэйджинга, радикально удлиняющей жизнь и ее активный период.

Текст: Дмитрий Черников

Максим Скулачев, директор Центра митоинженерии МГУ им. Ломоносова Антиоксидант — это же новая область фармакологии. Это может быть самая настоящая империя, она принесет миллиарды

«Кошмар какой-то. Сейчас все знакомые на диетах сидят.

А вот я все ем. Правда, по правилам раздельного питания: не мешаю мясо с рыбой или углеводами. Мой обычный завтрак — каша и зеленый салат. Аппетит в связи с последними событиями в компании не пропал»,— говорит пока еще совладелец «Евросети» (сделка по продаже компании не закрыта) Тимур Артемьев, тыча вилкой в фирменных улиток в своем любимом ресторане «Паризьен».

Артемьев признается, что еще пять лет назад потерял интерес к телефонному бизнесу, поэтому без всякого сожаления расстается с желтым детищем. $200 млн, полученные от продажи своей доли в «Евросети», он намерен вложить в создание «самой дорогой таблетки в мире» — лекарства против старости. «Когда в 2003 году я проиграл выборы в Госдуму, то понял, что хочу не просто поучаствовать в создании великой России, но самому увидеть эту страну будущего. А значит, мне нужно прожить еще хотя бы лет 80 вдобавок к своим тридцати четырем, прежде чем умереть довольным»,— говорит Артемьев. В пустом зале ресторана громко играет старый хит группы Tears for Fears «Все любят хэппи-энды».

Тимур отпивает фреш из киви: «Да, я обжора. А вот вы за собой следите. Молодец! Короче, ресурсами своего организма я планирую дожить до шестидесяти пяти, поэтому на проект синтеза лекарства против старения отвожу 30 лет. Либо выиграю, либо проиграю».

В позе 969

Осенью 2006 года в Санкт-Петербурге состоялось мероприятие под названием «научное кафе», профинансированное президентом фонда «Династия» Дмитрием Зиминым. На нем ведущие геронтологи России рассказывали о своих разработках. Солировал директор Института биорегуляции и геронтологии Северо-Западного отделения РАМН Владимир Хавинсон. Созданными в его лаборатории пептидами — простейшими синтезированными белками — поддерживает себя «в форме», среди прочих, Рэм Вяхирев, пытаясь восстановить продуцирование белка и обновление тканей, снижающееся с возрастом. После речи Хавинсона слово взял профессор биохимии из Нью-Йоркского университета

Евгений Нудлер: «Это потрясающе! А где же публикации в Nature и The New York Times? Это же международная сенсация!» Он недвусмысленно намекал на эффект плацебо, сработавший на доверчивых стариках.

Сегодня биологи насчитывают около 200 теорий старения, каждая из которых уязвима для критики. «Если рецензент из Nature видит в теме письма слово «геронтология», то отправляет его в корзину не открывая»,— признает, мягко говоря, сложную ситуацию в этом научном направлении Максим Скулачев (сын академика Владимира Скулачева), директор Центра митоинженерии МГУ им. Ломоносова и заместитель научного руководителя «Проекта Скулачева» по работе с инвесторами. Зато теории геронтологов с радостью готовы рассматривать влюбленные в юность меценаты.

За полтора года существования своего Института биологии старения Тимур Артемьев профинансировал научные разработки более чем на $1 млн. «Евангелист» «Вымпелкома» Дмитрий Зимин через свой фонд «Династия» привлек к антиэйджинговым исследованиям Нудлера и еще десяток российских и зарубежных ученых, выделив им в 2004 году $1 млн сроком на четыре года и планируя увеличить эту сумму вдвое на период с 2009-го по 2012 год. Впрочем, эти суммы меркнут по сравнению с $15 млн Олега Дерипаски, потраченными за пять лет на проект Скулачева, который замучил опытами тысячи крыс в поисках эффекта омоложения.

Обри де Грей, британский генетик-самоучка, сотрудничающий с командой Артемьева, полагает, что на проведение исследований по его программе SENS (Strategies for Engineered Negligible Senescence — инженерные стратегии достижения пренебрежимого старения) потребуется $1 млрд. Эта программа включат в себя 10 основных направлений исследований по созданию инженерных решений для замедления процессов старения. К 2100 году де Грей обещает побить рекорд Мафусаила (969 лет), добившись умопомрачительного результата в виде роста продолжительности человеческой жизни до 5 тыс. лет.

Ставки высоки: согласно прогнозу американского Фонда Эллисона, основанного владельцем Oracle Ларри Эллисоном, ежегодно перечисляющим $20 млн на исследования по продлению жизни, уже к 2020 году рынок антиэйджинговых препаратов радикального продления жизни может составить $100 млрд.

Тайна олигарха

Головной офис компании «Митотехнологии» найти непросто. Одноэтажное перламутровое здание затеряно в недрах научного парка МГУ и внешне напоминает одну из лабораторий, где экспериментальные несчастья с подопытными мышами творят ученые, сами бедные как мыши. Дешевые отечественные машины, припаркованные рядом, подтверждают подозрения. Но впечатление обманчиво, поскольку лаборатории компании Дерипаски находятся в нескольких многоэтажных корпусах по соседству, а кроме того, центр одарил заказами 50 рабочих групп (более 300 специалистов) в России и других странах.

История знакомства в 2003 году миллиардера—попечителя МГУ и бодрого академика Владимира Скулачева давно стала частью мифологии проекта. В начале этого века Скулачеву удалось синтезировать новый антиоксидант SkQ1. Однако на исследование многообещающего вещества лаборатории не хватало денег. «На одном из совещаний в ректорате Владимир Петрович пожаловался декану Высшей школы бизнеса МГУ Олегу Виханскому на дефицит средств для опытов со SkQ1. Тот свел его с Дерипаской, и за пять минут аудиенции они нашли общий язык»,— вспоминает Максим Скулачев. Максиму кажется, что олигархом движет прежде всего желание помочь альма-матер, физфак которой он закончил.

Сегодня МГУ принадлежат 25% плюс одна акция «Митотехнологии», которая владеет всеми правами на продукты проекта, полное название которого звучит как «Практическое использование ионов Скулачева».

Остальная часть — собственность компании «РАИНКО», входящей в холдинг «Базэл» Олега Дерипаски.

Официально позиционироваться как лекарство от старости SkQ1 скорее всего не будет, поскольку на совокупность всех необходимых процедур, доказывающих эффективность препарата для продления жизни, уйдет 17-18 лет — при 20-летнем сроке патента. «А затем какие-нибудь индусы сварят недорогие дженерики и гудбай прибыль от твоего ноу-хау»,— комментирует Максим Скулачев. «Митотехнология» решила пойти обходным путем, выпустив на основе SkQ1 десятки препаратов, направленных на предупреждение и лечение возрастных заболеваний. «Вот, например, вчера подали заявку на патентование «Миторитина» — надеемся, что эти капли будут помогать при дегенерации сетчатки, глаукоме, увеите (воспалении сосудистой облочки глазного яблока.—

СФ). Опыты на крысах, собаках и лошадях в ветеринарной академии имени Скрябина показали прямо-таки неприличный результат — некоторые животные прозревали как после библейских чудес»,— говорит Максим. Компания уже наладила небольшую опытную производственную линию; в 2009-2010 годах будут проводиться клинические испытания препаратов на основе SkQ1 на людях. Как ожидают участники проекта, одни только глазные капли смогут окупить все инвестиции в разработки и испытания SkQ1.

На мониторе ноутбука Скулачева фотографии двух мышей. Одна особь — «покоцанная», без усов и с проплешинами, другая, напротив, «пригламуренная». Обоим грызунам по 2,5 года. Но только одной давали SkQ1. Она сохранила и ухоженный экстерьер, и репродуктивные функции. «При этом срок жизни у таких экземпляров удлинился незначительно — на 10-15%. Может быть, надо пробовать другие дозы,— размышляет Максим.— Однако лекарство, удлиняющее молодость, мне нравится даже больше, чем удлиняющее жизнь». По его словам, употребление SkQ1, вероятно, приведет к тому, что люди будут до 70 лет сохранять молодость и детородные функции, наслаждаясь жизнью в полной мере. «Употребляя наше лекарство, те, кто сейчас считается дряхлыми стариками, смогут оставаться физически молодыми, может, даже детей рожать.

Правда, за качество потомства не поручусь»,— отмечает Максим.

«Митотехнология» ориентируется прежде всего на американский рынок, вследствие своих высоких цен на лекарства составляющий 47% оборота мировой фармацевтики. «Себестоимость препаратов очень низкая, дозы — тоже. Поэтому назначить большую цену вряд ли стоит, тем более в России — по этическим соображениям. Мы рассчитываем формировать прибыль за счет объемов продаж, ведь старость — самая распространенная болезнь»,— продолжает Максим. Впрочем, заниматься розничными продажами Скулачевы и Дерипаска пока не намерены, а хотят продать технологию фармацевтическому гиганту, например Novartis или Bayer AG.

Сегодня Скулачевы подумывают о поиске дополнительных инвесторов, потому что, например, клинические испытания для выхода препаратов на американский рынок будут стоить десятки, если не сотни миллионов долларов. «Возможно, мы обратимся и к Тимуру Артемьеву для финансирования ряда опытов без вхождения в состав акционеров»,— предполагает Максим.

Успех филантропа

«Вопросы старения как таковые Дмитрия Борисовича не интересуют. Более того, обсуждение этой проблемы он считает некорректным в виду своего возраста. Если бы у него был личный интерес в развитии этого направления, то он занялся бы этим пораньше»,— сообщила СФ Елена Чернышкова, советник 75-летнего Дмитрия Зимина по вопросам благотворительности. Проект «Геронлаб» был выбран Зиминым потому, что выпускник биофака Евгений Нудлер, профессор с мировым именем, живущий в Нью-Йорке, согласился проводить половину своего времени в Москве и вести здесь работу лаборатории на уровне международных стандартов, создавая рабочие места для ученых. «При этом тема исследования для Зимина существенного значения не имела. В результате «Геронлаб» стала удачным примером проекта по «возврату мозгов» в Россию»,— заключает Елена Чернышкова.

«В любой клетке есть стресс-системы, которые при внештатной ситуации синтезируют полезный белок. Наша цель — заставить эти системы работать с повышенной отдачей»,— рассказывает СФ Евгений Нудлер. Несмотря на подчеркнутую строгость научных прогнозов, Нудлер оптимистичен: «Можно с уверенностью сказать, что в ближайшие 50 лет благодаря антиэйджингу средняя продолжительность человеческой жизни возрастет на 30-40 лет. Сегодняшний 80-90-летний рубеж сдвинется до 120-130».

Правительство США ежегодно выделяет $2,5 млрд в качестве грантов на разработку препаратов по антиэйджингу. Большая часть денег стабильно возвращается в бюджет, оставаясь невостребованной. «На самом деле в лабораториях многих компаний идут разработки лекарства от старости, ведь прибыли от потенциальных продаж будут сумасшедшими,— замечает Нудлер.— Просто сообщать о таких исследованиях — плохой маркетинг, потому что американская Food and Drug Administration никогда не пропустит препарат «против старости». Ученые и чиновники не любят такие заявки и формулировки, считая их надувательством в стиле фармкомпаний». Он вспоминает, как недавно GlaxoSmithKline приобрела производителя препарата «Ресвератрол» Sirtis. «Формально «Ресерватол» — это лекарство против диабета, однако все знают, что оно снижает холестерин и другие опасные маркеры, растущие с возрастом. Так что $720 млн, заплаченные за небольшой стартап, явно были выложены с расчетом на блокбастер».

Черви энтузиаста

«Господин, вам нести горячее?» — интересуется официант у Артемьева. Служитель общепита не подозревает, что если планы его клиента претворятся в жизнь, то ходить с подносом ему придется полвека как минимум. «Лидеры бизнеса, постигающие вершины знаний об управлении громадными корпорациями только к 50-60 годам, не станут уходить на пенсию, а начнут строить новые рынки с учетом накопленных знаний. Активный возраст у человека удлинится вдвое, люди будут выходить на пенсию в 80-90 лет!» — говорит Тимур. С перенаселением он тоже придумал, как бороться: «Есть же Марс, Луна и еще куча неосвоенных пространств. Кроме того, может быть, тем, кто добровольно откажется от продления жизни, будет оказываться особый почет, назначаться льготы». Суицид стал считаться грехом только с распространением христианства, добавляет Артемьев.

Пока 40 сотрудников и партнеров института Артемьева тренируются на червяках, в ближайших планах — переход на свиней и мышей. «Нам уже удалось продлить жизнь нематод на 20%»,— радуется Тимур. «Модификация генома нематод увеличивает их продолжительность жизни в 10 раз. Тут нужно добавить, что качество жизни животных упало, так как они находились на грани перехода в стадию «спячки»»,— поправляет своего инвестора директор Института биологии старения Алекс Перегудов.

Дерипаска вкладывает миллионы, рассчитывая на отдачу, полагает Артемьев: «И слава богу. Прекрасно. Я буду ему аплодировать, если что-то получится». Два инвестора-конкурента общались несколько раз «по теме», до объединения усилий дело не дошло. Сам Артемьев тоже не прочь подзаработать на фармации будущего. «Я не хотел бы и дня оставаться обладателем патента на изобретение, и результаты наших исследований будут бесплатны и доступны для фармкомпаний. Поступить иначе было бы безнравственно, с моей точки зрения. Но у людей всегда будет желание приобрести продукт у «фирменного производителя» или с каким-либо прибамбасом типа «турбо» или «плюс». Так что, думаю, многие захотят лечиться именно у изобретателя продукта или по его методикам. Свою копейку я  заработаю и без патента».

Владимир Скулачев. Лекарство от смерти

Феномены

Анна Натитник

17 апреля 2012

image

Старость — это болезнь, и вылечить ее — задача биоинженера, считает доктор биологи­ческих наук, академик РАН, директор Института физико-химической биологии им. А.Н. Белозерского, декан факультета биоинженерии и биоинформатики МГУ им. М.В. Ломоносова Владимир Петрович Скулачев. С 2003 года он работает над созданием «лекарства от старости».

Что такое старение и смерть?

Есть две противоположные точки зрения на старение и вызываемую им смерть. До Дарвина считалось, что это последний этап развития человека: зарождение в утробе матери, рождение, рост, старость — и, наконец, смерть. С появлением теории Дарвина стали думать, что естественный отбор индивидов не может привести к таким странным и нехорошим явлениям, как старение и, тем более, смерть от старости, и что стареем мы по техническим причинам: сложный организм постепенно изнашивается и ломается. Первым против этой точки зрения восстал знаменитый немецкий биолог Август Вейсман — в конце XIX века он высту­пил с сенсационной лекцией о том, что старение и смерть от старения возникли в процессе эволюции, чтобы, во-первых, уничтожать ослабленных индивидов и, во-вторых, ускорить смену поколений и, соответственно, эволюцию. К сожалению, эта гипотеза не объясняет важнейшую черту старения — медленный темп: человек угасает долгие годы, что, в общем, не очень эффективно. И уж совсем непонятно, почему при старении происходит согласованное ослабление множества функций, ведь организм умирает, даже если отказывает всего одна функция, например, перестанет биться сердце.

Точку зрения «вульгарных дарвинис­тов» я называю ­пессимистической: если она верна, со старением ничего не сделает и геронтология — это лишь описательная наука, изучающая путь на кладбище. А вейсмановскую теорию я считаю оптимистической: если в генах записано, что сначала нужно родиться, потом повзрослеть, прекратить расти и начать стареть, то в эту программу можно вмешаться и замедлить или даже отменить ее.

Какая из этих теорий господ­ствует сейчас?

До конца ХХ века в науке господст­вовала дарвинская точка зрения. Да и сейчас традиционная ­геронтология все еще пессимистична, однако вейс­мановскую гипотезу разделяет все больше ученых, потому что нет ни одного довода, который окончательно бы ее опровергал. Кроме того, во второй половине прошлого века произошло событие, резко изменившее баланс между этими точками зрения, — было найдено явление запрограммированной смерти живой клетки (это явление, получившее название «апоптоз», безусловно, возникло в ходе эволюции). Выяснилось, что в каждой клетке есть гены, в которых запрограммировано ее самоубийство. Более того, оказалось, что клетка — страшный пессимист: она все время готова покончить с собой и, чтобы она жила, ее должен к этому подталкивать специальный белок. Ученые, обнаружившие гены программы апоптоза у червя нематоды, в 2003 году получили Нобелевскую премию.

Есть ли запрограммированная смерть у организмов?

Когда ученые узнали о самоубийст­ве клеток, они предположили, что может существовать и программа самоубийст­ва организма. И оказались правы: она есть ­у одноклеточных, например у бактерий и дрожжей. Вот что проис­ходит с дрожжами: чтобы привлечь клетку ­противоположного пола, они (как и люди) выделяют особые вещест­ва — феромоны, которые не только привлекают, но ­и убива­ют дрожжи противополож­ного пола, если концент­рация феромона повышается. Какое-то время назад выяснилось, что такая же программа есть и у млекопитающих: например, самцы сумчатой мыши, обитающей в Австралии, дней через десять после окончания гона гибнут от собственных феромонов. А ­совсем недавно в Бельгии было сделано выда­ющееся открытие. Там исследовали травку под названием Arabidopsis (по-русски — резушка), которая живет два с половиной месяца: ее семена выделяют вещество неизвестной пока природы, убивающее резушку буквально за десять дней. В геноме резушки примерно 35 тысяч генов, из них только два ответственны за поло­вое размножение, то есть за цветение. Когда эти два гена удалили, резушка стала бессмертной — она ­превратилась в куст, приобрела толстый стебель, от­растила крупные листья и стала раз­множаться вегетативно, корневищем, а не половым путем. Это значит, что у резушки есть запасная программа, видимо, более старая: так же, как папоротники и хвощи когда-то были деревьями, резушка была кустом, а потом стала маленькой травкой и завела себе половое размножение. На этом примере мы видим, как возникла смерть. Между прочим, это перекликается с религиозными догмами о том, что Адам был бессмертен, пока не встретил Еву и пока не началось половое размножение.

В каком возрасте начинается старение человека и как оно проявляется?

Раньше всего, лет в 15, начинает стареть иммунная система. В 20 лет она уже безусловно более слабая, чем в 10. Это объясняет, почему подростки реже умирают от инфекционных болезней, чем взрослые и особенно старые люди. Затем стареет мышечная система: 30-летний футболист стоит дешевле, чем 20-летний. У людей уменьшается количество мышечных волокон — это явление называется саркопения. Потом начинают стареть глаза: острота зрения ухудшается c 30 лет. Затем идет кожа — типичные старческие признаки на коже появляются лет в 40. Далее, лет в 50—60 у женщин наступает менопауза, то есть стареет половая система (у мужчин она может действовать чуть ли не до ста лет). Мозг, по-видимому, стареет позже всего, в очень преклонном возрасте, и у всех по-разному.

У меня есть знакомая семья, которую в тяжелые годы после распада СССР кормил почти 100-летний дедушка,— он готовил школьников к поступлению в университет. Дедушка уже не узнавал своих родственников, не мог себя обслуживать, но, когда к нему приходили ученики, он с ними прекрасно занимался. Функция мозга, которую он тренировал всю жизнь, оставалась безукоризненной. Вообще известно: если человек перестает заниматься умственной деятельностью, его способности деградируют. Кстати, тот факт, что человеческий организм стареет не синхронно: что-то ломается в 15 лет, что-то — в 95, совершенно не объясняется геронтологами-пессимистами.

Некоторые животные «отменили» себе программу старения. Как и почему они это сделали?

Программу старения отменяют организмы, у которых нет врагов, — поэтому им некуда эволюционировать. Эзоп однажды сказал: заяц всегда убежит от лисы, поскольку для него это вопрос жизни и смерти, а для лисы — вопрос обеда. Но это справедливо только для молодых зайцев. Теперь рассмотрим старых зайцев: предположим, один из них умный, другой глупый, но оба еще могут производить потомство. Если они увидят лису, умный бросится наутек, а глупый остановится, чтобы ее рассмотреть — и лиса его съест. Умный выживет и наплодит умных зайчат. Старение — это способ ускорить эволюцию. А если нет лис, то зайцам и старение не нужно. Поэтому не стареют такие существа, как, например, гигантская черепаха (ее защищает панцирь), гигантский кит, речная жемчужница (створки этого моллюска никто из речных обитателей не может разгрызть). Большинство нестареющих организмов постоянно растут и с возрастом становятся более плодовитыми. Жемчужница, ­например, растет всю жизнь, и в какой-то момент мышечная нога, на которой она держится, перестает выдерживать тяжесть раковины — и она падает, а затем умирает с голода. Точно так же гигантская черепаха умирает потому, что не может выносить тяжести своего панциря.

Еще одно нестареющее ­животное — голый землекоп, грызун, обита­ющий под землей колониями по 200—250 особей. Он живет до 30 лет, и с возрас­том вероятность смерти у его не увеличивается. Как и почему он ­умирает — никто не знает: у него нет ни рака, ни инсульта, ни диабета, ни других приводящих к смерти заболеваний, его иммунная система не стареет. Точно так же никто не знает, отчего умирают гигантские киты.

У человека тоже нет врагов, кроме него самого. Почему же мы не отменяем себе эту программу?

Мы слишком недавно избавились от врагов. Чтобы что-то изменилось, должно пройти примерно 100 тысяч лет. Но, я думаю, мы к этому идем.

Как вам пришла в голову идея создать лекарство от старения?

Любой студент моего факультета умеет останавливать цепь событий, запускающих смерть клетки. Почему бы тогда не создать вещество, которое остановит старение человеческого организма?! Конечно, идеально было бы найти у человека гены, отвечающие за смерть, и «выбить» их. Но пока о работе такого уровня речи даже не идет.

На чем основано действие вашего вещества и о каких результатах можно говорить сегодня?

Мы создали его, руководствуясь очень простой логикой: человека, по всей видимости, медленно отравляет некий яд. Лучший кандидат на эту роль — активные формы кислорода. Природа сама придумала, как с ними бороться, создав антиоксиданты: например, витамины Е, С, которые мы получаем с пищей, коэнзим Q. В состав нашего вещества тоже входит антиоксидант — его мы ­заимствовали ­у растений: они сами ­образуют кисло­род и поэтому научились ­прекрасно с ним бороться. Вторая его часть — катион, который называется «ион Скулачева» (этот термин придумал американский биохимик Дэвид Грин). Работая над нашим веществом, мы отталкивались от открытия, которое мы с Ефимом Арсеньевичем Либер­маном сделали еще в 1969 году. Мы установили, что митохондрии (специ­альные органел­лы, которые есть внутри клетки) — это электростанции, превращающие хими­ческую энергию в электрическую, и что разность электрических потенциалов на их мембране имеет знак минус ­внутри митохондрий. Как известно, плюс стремится к минусу, и положительно заряженные «ионы Скулачева» в силу некоторых своих особенностей свободно проходят сквозь мембрану митохондрии и доставляют туда прицепленный к ним антиоксидант.

Опыты показали, что наше вещество продлевает жизнь разным организмам — от грибов до млекопитающих. Например, мыши стали жить в два раза дольше. У них пропали или замедлились более 30 признаков старения, исчезла менопауза, укрепился иммунитет, они перестали страдать от инфекций. Умирали они, как правило, от рака: наше вещество на эту болезнь, к сожалению, не действует. ­Наилучших результатов мы добились на очень интересном существе, слепушонке, у которого, по-видимому, нет програм­мы рака. А опыты на дрозофилах показали, что необязательно принимать это лекарство всю жизнь — достаточно лишь первые 10 дней. Однако если начать принимать его в старости и не отменять до конца жизни, эффект будет тот же. Это очень важно — значит, не все безнадежно для стариков: их тоже можно лечить от старости.

В скором времени, я думаю, наше вещество будет продаваться в аптеках как лекарство от глазных болезней. У нас уже есть официальный сертификат о том, что оно — первое в мире!— радикально вылечивает болезнь под названием «сухой глаз». Мы провели опыты на людях в московских глазных больницах, и за три недели 60% пациентов избавились от этой страшной болезни, считающейся неизлечимой. Сейчас мы ставим более длительный опыт, и, думаю, результат должен быть еще лучше. Кроме того, опыты на животных показали, что это лекарство лечит глаукому, катаракту (невероятно, но она исчезает — я сам вылечил свою катаракту), увеит, макулодистрофию. И, что важно, его нужно очень мало. Чтобы вылечить глаза всем домашним кошками, собакам и лошадям в России, в год надо 4 г вещества.

Прием обычных антиоксидантов в существующей сейчас лекарст­венной форме не дает желаемого результата?

К сожалению, нет. Первый дефект обычных антиоксидантов, например витамина Е, в том, что они действуют не адресно. Ядовитые формы кислорода образуются во внутренней мембране митохондрии, а антиоксиданты проникают во все мембраны. Поэтому их нужно принимать в больших количествах — и отсюда второй, более страшный дефект антиоксидантов: специальная система в печени разрушает их и превращает в канцерогены. Мы не можем есть витамин Е ложками. Колоссальное преимущество нашего вещества в том, что оно идет внутрь митохондрии, и принимать его нужно, как я уже сказал, в наноколичестве.

Избавляя человека от старости и продлевая его жизнь, вы идете против природы и эволюции. Не приведет ли это к катастрофическим последствиям?

Мой любимый афоризм: когда мы хотим взлететь, мы строим самолет, а не ждем, пока за спиной вырастут крылья. Эволюция — это приспособление к среде, а мы сами создаем эту среду. Нам холодно — мы теплее одеваемся или включаем обогреватель, а зверь должен шкуру отращивать. Мы даже мозги себе продлили при помощи компьютера. Эволюция нам не нужна. Возможно, через миллион лет наша деятельность спровоцирует что-то негативное, но, думаю, к тому времени мы либо себя взорвем, либо научимся справляться с новыми проблемами. Человек умнеет очень быстро: я помню, еще совсем недавно, в конце ушедшего века, считалось, что гены будут прочитаны в конце XXI века, а генетики их прочитали в первую декаду.

А не создадите ли вы дополнительные проблемы: перенаселение, недостача продовольствия, конкуренция за рабочие места?

Земля пустая — если лететь на Дальний Восток, видны сотни километров незаселенной земли. Кроме того, можно пойти тем же путем, что и китайцы: ограничить рождаемость. Здесь такая альтернатива: жить долго, счастливо, без болезней и умирать по каким-то случайным причинам, но тогда ограничить рождаемость — или умирать от старости. Это социальный вопрос, и его решение зависит от разумности общественного строя. Ведь когда изобрели антибиотики, люди тоже стали дольше жить, их количест­во увеличилось, но проблем, связанных с этим, не возникло.

Как будут умирать люди, если отменить старение?

Уже сейчас в цивилизованном обществе каждая десятая смерть не связана со старостью — это либо самоубийство, либо инфекция, либо автокатастрофа, либо результат травмы. Так что когда человеку надоест жить, он может покончить с собой. Кроме того, когда мы будем жить существенно дольше, появятся настоящие старческие болезни — не запрограммированные, как нынешние, а настоящие. Проявятся какие-то дефекты, которые для современного человека несущественны, потому что он так долго не живет. Лучший пример — это киты. С годами в белках хрусталика их глаз все больше L-аминокислот самопроизвольно превращается в D-аминокислоты, и годам к двумстам киты, видимо, из-за этого слепнут. Если бы они жили меньше, этого бы не произошло. Вот настоящая старческая болезнь, и от нее наше лекарство никак не поможет. То есть возникнут новые болезни или разовьются редкие старые, к которым человек не готов.

И они будут приводить к смерти? То есть мы не говорим о бессмертии?

Применительно к человеку, вероятно, можно будет говорить даже о бессмертии. В отличие от китов, мы можем заменить себе хрусталик.

Существуют ли естественные способы продления молодости?

Продлить молодость можно с помощью постов — они удлиняют жизнь всем, даже дрожжам: если их ограничить в питании, они живут дольше. В Америке уже 20 лет идет интересный опыт на макаках (они живут лет 35—40), который уже показывает, что, если макаки получают в день на 40% калорий меньше, их программа старения замедляется и масса признаков старения просто не развивается. Я думаю, что религиозная догма о необходимости постов — тонкое наблюдение о том, как дольше жить. По­стоянный голод безусловно сокращает жизнь, а периоды ограничения питания, наоборот, продляют. Еще один способ, по-видимому, — регулярные и упорные физические тренировки. Хотя это гораздо менее исследованный, менее дейст­венный, чем ограничение питания, и менее радикальный способ.

Удивительное свойство программы старения в том, что ее можно попытаться затормозить в любой момент. То есть начать заниматься спортом, как и начать поститься, никогда не поздно. На последних Олимпийских играх для стариков около 20 золотых медалей взяла канадка 90 с лишним лет, которая начала тренироваться только в 70-летнем возрасте, когда вышла на пенсию.

Понимание старения радикально изменилось

Понимание старения радикально изменилось

— У ионов Скулачева довольно долгая история. Расскажите, как начинался этот проект.

— Все началось в конце 60-х, когда было открыто электричество в митохондриях. Самое важное доказательство его наличия было получено именно в МГУ, в группе моего отца, Владимира Петровича Скулачева. Для подтверждения гипотезы, впервые выдвинутой будущим нобелевским лауреатом Питером Митчеллом, они применили необычные молекулы, которые имеют электрический заряд, но при этом могут проникать через биологические мембраны, образованные двойным слоем липидов. Было предположено, что если Митчел прав и внутри митохондрий имеется отрицательный заряд, то положительно заряженные молекулы с такими свойствами будут всасываться из цитоплазмы митохондриями. Что и было блестяще продемонстрировано в эксперименте.  Директор Института энзимологии в Мэдисоне Дэвид Грин был настолько очарован изяществом идеи советских ученых, что предложил называть эти противоестественные вещества – одновременно и заряженные, и жирные молекулы – ионами Скулачева. То есть у этого термина весьма почтенная история, и, подчеркну, предложен он был не нами.   Кстати, уже тогда, в начале 70-х, в одной из статей Владимир Петрович писал об этих ионах, что если понадобится внедрить что-то в митохондрии – то вот оно, идеальное средство доставки.

Противоречат ли попытки замедлить старение данным современной науки? Что такое митохондриальные антиоксиданты и почему они могут победить возрастные заболевания? Чего удалось добиться разработчикам «лекарства от старости» на сегодняшний день? На эти и другие вопросы в интервью МедНовостям отвечает Максим Скулачев, заместитель руководителя проекта «Ионы Скулачева», директор компании Митотех, созданной при МГУ им. Ломоносова.

— Тем не менее, о медицинском применении речи тогда не шло?

— Скулачев и его команда очень быстро занялись другими теоретическими вопросами:  биологией митохондрий и прочими интересными вещами. Как говорит сам Владимир Петрович, во-первых, тогда было не очень понятно, что именно нужно доставлять в митохондрии. Во-вторых, в советские времена было смерти подобно заняться чем-то практическим. Например, в Политбюро ЦК КПСС слово «окислительное фосфорилирование» не выговаривали – и это прекрасно: пока ты изучаешь подобные малопонятные предметы, ты живешь на островке свободы, может быть даже большей, чем на Западе. Но как только речь заходит о практике, новых лекарствах, производственных линиях и тому подобном, тут же появляется партийный функционер и начинает объяснять, что и как нужно делать. Связываться со всем этим особого желания не было…

— Но со временем ситуация изменилась?

— Приблизительно к концу 90-х годов стало понятно, что митохондрии – не только «энергетическая станция» клетки, но и важнейший источник свободных радикалов, наносящих вред при самых разных патологиях. И, соответственно, эти процессы можно остановить, если воздействовать на митохондрии антиоксидантами, нейтрализующими свободные радикалы. Опять же, идея использовать для этого ионы Скулачева не наша, первым это предложил ученый из Кембриджа Майкл Мерфи – он решил просто «пришить» к ним какую-нибудь молекулу с мощными антиоксидантными свойствами и таким образом нейтрализовать разрушительное действие активных форм кислорода. Было синтезировано несколько таких соединений, и одно из них, MitoQ,  показалось достаточно перспективным, из него попытались сделать лекарство.

Мерфи хорошо знаком с Владимиром Петровичем, так что мы знали об этой работе. Но ознакомившись со структурой вещества, Владимир Петрович предположил, что был выбран не самый лучший антиоксидант. В MitoQиспользовался убихинон – переносчик электронов в митохондриях животных. А Владимир Петрович считал, что более эффективным будет пластохинон – вещество, которое выполняет похожие функции в растениях, синтезирующих кислород, а ведь там самая большая концентрация свободных радикалов. Но Мерфи не стал вносить изменения – фармакологический проект был уже запущен, нашлись инвесторы, а с новым соединением пришлось бы переделывать массу исследований, так что он просто пошел по пути наименьшего сопротивления.

В итоге мы решили «сварить» свой собственный митохондриальный антиоксидант. Под наш проект выделил небольшой грант фонд Олега Дерипаски – тогда это была чистая благотворительность. И на эти средства в лабораториях МГУ были синтезированы несколько вариантов вещества. Один из них,  SkQ1, оказался достаточно стабильным и работоспособным, но, главное, он превосходил MitoQ  по целому ряду параметров.

— Вы изначально намеревались останавливать старение, или задачи были более скромными?

— Нет, борьба со старением всегда была главной целью. Потому-то Владимир Петрович так боялся, что Мерфи из-за своего неудачного выбора похоронит всю идею, что к этому моменту он окончательно уверовал в запрограммированность старения и в митохондриальную теорию старения.

Суть ее в том, что раз митохондрия – самое грязное место в клетке, то, если природе зачем-то нужно постепенно выводить из строя организм, нарушая все его жизненно важные функции, то лучшего способа, чем медленное отравление активными формами кислорода, которые вырабатываются в митохондриях, не придумаешь. Не мгновенная гибель — поначалу организм хорошо справляется с этим – а медленное угасание, снижение эффективности всех систем – это и есть старение.  

— А предположение о том, что этот процесс в принципе можно регулировать или остановить, не встретило протестов со стороны научного сообщества?

— Да, в конце 90-х – начале 2000-х подобные теории воспринимались как полное сумасшествие. Тогда исследования в области старения считались чем-то неприличным для биолога. Регулярно приходилось сталкиваться с непониманием: а что там вообще изучать? Ведь, казалось бы, «изнашивание» организма – совершенно понятное явление. Тут можно провести параллель с работой еще одного нобелевского лауреата – Аарона Чехановера. Он открыл процесс убикивитинирования, то есть управляемой деградации белков в клетке. До этого все изучали, как синтезируются белки. А вопрос о том, куда потом они деваются, казался самоочевидным – ну, как-то перевариваются, наверное… Но почему одни белки живут минуты, а другие – годы, долгое время никого не интересовало, хотя это не менее важный процесс. Чехановер, кстати, очень интересуется нашим проектом. Он считает, что сейчас происходит своеобразный ренессанс митохондриальной тематики. Еще недавно считалось, что функции митохондрий были исчерпывающе изучены в 70-х годах, но вот мы видим массу новых публикаций об их роли в различных патологических процессах, в том числе связанных с возрастными заболеваниями.  Понимание старения тоже радикально изменилось. Теперь бороться с возрастными изменениям, искать методики, позволяющие их контролировать – уже не ересь. Например, Национальный институт старения США систематически собирает информацию о потенциальных геропротекторах, предлагая всем желающим испытать в своих лабораториях геропротекторные свойства любого нового соединения. А еще недавно самое понятие геропротекции считалось чуть ли не антинаучным.

Более того, сейчас уже есть более-менее достоверные данные о некоторых методиках, позволяющих замедлить возрастные изменения. Например, ограничение питания – его эффективность доказана на большом количестве лабораторных животных. В США сейчас завершаются многолетние исследования на макаках-резусах – моделях, максимально близких к человеку. Результаты несколько противоречивые, но несомненно, что пониженное потребление калорий защитило этих животных от одряхления – разницу можно видеть невооруженным глазом. Есть ряд химических соединений, которые пытаются использовать с той же целью. Одна из последних находок – рапамицин, показавший впечатляющие результаты в экспериментах на мышах. Так что мы с нашей теорией митохондриального старения больше не еретики и не сумасшедшие в научном сообществе.

— Сколько молекул, обладающих антивозрастным потенциалом, сейчас исследуется у вас?

— Работающих – около десятка. Их свойства можно варьировать, меняя длину молекулы, присоединяя к ней разные антиоксиданты, добавляя метильные группы и т.д. Мы, кстати, обнаружили несколько природных «ионов Скулачева» – веществ с очень похожей структурой, которые используются некоторыми растениями для борьбы с микробами.

Как правило, чем мощнее антиоксидантные свойства, тем меньше стабильность молекулы, и наоборот, так что приходится выбирать. Но это – научная часть нашей работы. Чтобы любое из этих соединений пустить в клинику, необходимо огромное количество исследований по фармакокинетике и токсикологии – в какие органы оно распределяется, как выводится из организма и т.д. Это довольно сложно, а главное не очень интересно с точки зрения науки, однако все должно быть выполнено, если мы хотим делать лекарства. Полный цикл исследований пока прошло только одно соединение – SkQ1, пластохинонил-децил-трифенилфосфоний. Под вопросом его родамин-содержащий аналог SkQR1. Это вещество обладает рядом интересных особенностей, в частности, в лаборатории оно намного лучше работает при повреждениях почек, но хватит ли нам ресурсов, чтобы довести его до клиники, пока сказать не могу.

— На какой стадии находятся сейчас исследования самого изученного вещества, SkQ1?

— Вещество в концентрации 250 нмоль/л прошло клинические исследования, необходимые для регистрации в РФ, и выведено на рынок – это препарат Визомитин, применяемый при синдроме сухого глаза. Однако по нашей инициативе клинические  исследования препарата продолжаются. Кроме того, у нас есть все основания надеяться, что в самое ближайшее время мы получим разрешение на проведение клинических исследований SkQ1 в США.

— Насколько изучена безопасность  этого соединения?

— Значительно лучше, чем у любого другого нового лекарства. Собраны все данные по токсикологии, определена летальная доза – она в десятки тысяч раз выше по сравнению с терапевтической. Известно, что у SkQ1 нет эффекта накопления при длительном приеме – он очень быстро выводится из организма. Причем нам стоило больших усилий проследить все эти процессы именно из-за того, что терапевтические дозы вещества очень малы, и зарегистрировать их можно только с помощью достаточно сложного и дорогостоящего оборудования.

Главный вопрос, конечно, заключается в том, что SkQ1 блокирует апоптоз, самоликвидацию клетки, запускаемую активными формами кислорода. С одной стороны, это хорошо, ведь считается, что мы стареем из-за того, что возрастает количество апоптозов на единицу времени в тканях. Но с другой стороны апоптоз – главная антираковая защита, этот механизм позволяет отбраковывать и вовремя уничтожать клетки, которые начинают бесконтрольно делиться. Соответственно, раз вещество блокирует этот процесс, то оно должно вызывать рак. Но тут все дело в деталях. Механизмов апоптоза несколько. И наше вещество воздействует только на одну «ветку» этого процесса, опосредованную активными формами кислорода митохондрий. И этот вид апоптоза, по счастью, никак не задействован в защите против онкологических заболеваний. Кстати, одно из первых исследований SkQ1 проводил Владимир Николаевич Анисимов из питерского Института онкологии имени Петрова. И он обнаружил, что SkQ1 не только не вызывает онкологических заболеваний, но и несколько замедляет их развитие. Конечно, это не противоопухолевый препарат, но и такой эффект у него был отмечен.

— Разрабатывая лекарство против старения, вы зарегистрировали препарат для лечения синдрома сухого глаза. Как получилось, что вы начали именно с офтальмологического направления?

— Глаз, наряду с легкими, самый насыщенный кислородом орган, и активные формы кислорода, это многократно доказано, играют там огромную роль. С другой стороны, у него практически нет естественной защиты от кислорода, ведь он находится снаружи. В-третьих, глаз, самые важные его части, относится к нервной ткани, которая очень уязвима для окислительного стресса. Ну и практическое соображение: глаз можно лечить местно, а это очень упрощает проведение исследований.

Если бы мы могли учесть все это заранее, то обязательно начали именно с глаз, но на самом деле все произошло достаточно случайно. В 2006 году к нам обратилась Наталия Гориславовна Колосова из Института цитологии и генетики Сибирского отделения РАН, и предложила испытать наш препарат на крысах OXYS– это уникальная линия животных, подверженная ускоренному старению. Тогда у нас была возможность исследовать влияние SkQ1 на все ткани и органы, которые только могли придумать.  А Наталия Гориславовна привлекла к наблюдениям знакомых новосибирских офтальмологов – тем более, что эти крысы склонны к раннему развитию катаракты и дистрофии сетчатки. И разница между группой контроля и крысами, получавшими препарат, была очевидна уже через 3 месяца – одни ослепли, а другие нет. А потом нам удалось частично обратить развитие катаракты у уже ослепших крыс. Позже появились новые и очень хорошие результаты на собаках и других животных. И тут мы сообразили, насколько удобен глаз для нашей цели – что это реальная возможность резко ускорить разработку лекарств. И действительно, при том, что история с SkQдовольно долгая, реальную разработку лекарства мы начали в 2008 году, а зарегистрировали его уже в 2012. Конечно, нужно оговориться, что это местное применение и достаточно простая болезнь. Но это уже был наш сознательный выбор.

— Тогда еще вопрос. Синдром сухого глаза лечат заменителями слезы – их компоненты есть и в вашем препарате…. 

— Действительно, синдром сухого глаза – достаточно скользкое показание. Есть огромное количество препаратов, которые делают примерно одно и то же – восполняют недостаток слезы, и все. Хотя это заболевание может быть вызвано разными причинами – повышенной, или, наоборот, недостаточной вязкостью слезной жидкости, недостатком или избытком воды в ней, нехваткой жирорастворимых компонентов и т.д. Но при этом все равно остается большой простор для так называемых metoodrugs– добавляете какой-то компонент, а потом заявляете, что лечебный эффект оказывает именно он, хотя все дело во вспомогательных веществах. Поэтому для того, чтобы получить надежные результаты, новое лекарство нужно сравнивать с действительно хорошим препаратом. В КИ, проводившихся для регистрации «Визомитина»,  это была Слеза натуральная компании Аlcon. И результаты получились достаточно убедительные: после трехнедельного курса на проявления ССГ перестали жаловаться 60% больных из группы SkQ1 и 20% из группы сравнения.

Но важнее показать, чем мы руководствовались, выбирая именно это заболевание. Во-первых, ССГ – один из главных признаков старения, Владимиру Петровичу это очень нравится. Во-вторых, главное последствие синдрома сухого глаза – микротравмы роговицы, на Западе они считаются единственным адекватным параметром для оценки эффективности лечения.  На начальном этапе повреждения обратимы, но затем начинается воспалительный процесс, который, в свою очередь, влияет на продукцию слезы, то есть запускается порочный круг. Используемые сейчас препараты ничего не могут сделать с этими микротравмами, а про SkQ1 нам было известно, что он способствует заживлению ран. Но что делать с этим, непонятно – не конкурировать же с зеленкой? И вот в области офтальмологии этому свойству нашлось применение.

Но нам этого показалось мало, потому что мы рассчитываем, что SkQ1 должен не только снимать симптомы, но и лечить сухой глаз (чего, кстати, не делает ни один из существующих препаратов). То есть, что после курса препарата можно будет отказаться от постоянного заменителя слезы натуральной. Поэтому, завершив регистрационные испытания, которые были достаточно небольшими, мы запустили новое исследование, двойное слепое, на 240 человек, в 8 российских и 2 украинских больницах. Там мы поступаем следующим образом: капаем полтора месяца, затем прекращаем и еще через полтора месяца смотрим, есть ли лечебный эффект. К сожалению, рано озвучивать результаты, потому что украинская ветвь сильно отстала – из-за проблем с таможней мы почти год просто не могли ввезти препарат на Украину. Так что испытания там только начались, а в России они давно закончены, но «расслепить» полученные данные мы не до сих пор не можем.

— В США тоже будете исследовать синдром сухого глаза?

— Да, поскольку с сухим глазом у нас получилось здесь, это будет наше первое показание  в США. Потому что зарегистрировать ЛС на основании данных из России в США невозможно. То есть Управление по продуктам и лекарствам (FDA) с удовольствием приняло наше досье, в первую очередь данные исследований на людях, нас похвалили за качественный сбор информации. Но им обязательно нужно повторение клинических исследований. Кстати, эффективность Визомитина при синдроме сухого глаза уже доказана в одной американской лаборатории. Правда, пока только на лабораторных мышах.

— Весной, насколько я помню, речь шла об испытании на больных с увеитом?

— Да, но позже нам предложили очень интересный дизайн исследования по сухому глазу, который позволяет сразу же провести фазы Iи II  (безопасность и эффективность) за те же деньги и за то же время.  Согласно этому предложению, SkQ1 будут исследовать на здоровых добровольцах, у которых повреждение роговицы, характерное для синдрома сухого глаза, будет вызвано направленным воздействием потока сухого воздуха. Конечно же, это обратимое состояние, если человек здоров. Но такой подход позволяет резко сократить выборку, ведь, с учетом того, что синдром сухого глаза – это целая группа заболеваний различного происхождения, придется набирать огромное число больных. А здесь нам будет достаточно всего нескольких десятков добровольцев. От такого предложения мы, конечно, не могли отказаться. Но сухой глаз мы исследуем только потому, что это поможет нам быстрее добиться значимых результатов и зарегистрировать препарат. Наша главная задача – борьба со старением, и нас интересует прежде всего лечение старческих болезней:  катаракты, глаукомы, дистрофии сетчатки.

— Были исследования SkQ1 по этим показаниям?

— Когда мы впервые предложили это офтальмологам, они встретили идею в штыки. Найдите лечение хотя бы одной из перечисленных болезней  — и это готовая Нобелевская премия… А сейчас они неизлечимы. Но у нас уже завершены испытания второй фазы на добровольцах по катаракте и глаукоме. По катаракте вполне положительные результаты, их как раз сейчас рассматривает Минздрав. По глаукоме данные только-только получены, идет их расшифровка. Думаю, конкретные цифры мы получим в течение 1-2 месяцев. А вот исследования по дистрофии сетчатки мы так и не запустили…

— Потому что слишком много времени потребуется?

— Во-первых, потому что долго. А потом у нас в американских лабораторных исследованиях неожиданно начала лучше работать увеличенная концентрация SkQ1 в каплях. Она в 10 раз больше, чем в Визомитине (250 нмоль/л) но ее безопасность также подтверждена. Поэтому мы немного задержались с дистрофией сетчатки – все-таки это очень глубокая часть глаза, надо быть уверенным, что туда попадет достаточное количество вещества. А выстрел у нас один: испытание займет приблизительно три года, и если не получится с одной дозой, я не уверен – сумеем ли мы повторить?

— А как обстоит дело с выводом на рынок других форм SkQ1?

— Сейчас у нас, что называется на выданье, две новых формы. Во-первых, это косметическое средство со SkQ1, в необходимости выпуска которого нас недавно окончательно убедили. Это не слишком революционный шаг – косметики с антиоксидантами довольно много, но коль скоро мы узнаем, что люди себе Визомитин пытаются мазать на кожу, хотя концентрация действующего вещества в нем недостаточна для такого применения, так как кожа, в отличие от глаза, защищена роговым слоем, — то почему бы не удовлетворить этот запрос? Так что уже в конце февраля в аптеках России и (если успеем пройти сертификацию) появится принципиально новая антиейдж сыворотка Митовитан, содержащая 10 мкмоль/л SkQ1.

Пероральная форма куда интересней. Она рассчитана на системное применение, но наша проблема как раз в том, что болезней, связанных с митохондриальным окислительным стрессом, очень много. Практически все воспалительные аутоиммунные заболевания, все, что связано с ишемией – инфаркты, инсульты, поражение почек, последствия диабета – тут везде участвуют митохондрии и активные формы кислорода, соответственно, мы теоретически можем их лечить. И это то, что мы обещали с самого начала и от чего мы не намерены отказываться.   В Минздрав подана заявка на начало клинических исследований пероральной формы. Это будет раствор SkQ1 – все-таки пришлось учесть, что вещество себя лучше чувствует в жидкой форме, а не в твердой. Так что таблетки от старости, увы, не получится. Зато может получиться эликсир или микстура.

— По каким болезням будут проводиться исследования?

— Непростой вопрос, у нас такой широкий выбор, что глаза разбегаются. А Минздрав требует конкретики и не хочет слышать ни о какой борьбе со старением.  Так что первое показание, которое мы намерены исследовать – это нейропротекция.  У нас есть неплохие данные по применению митохондриальных антиоксидантов при нарушениях мозгового кровообращения или болезни Альцгеймера. Но поскольку первые испытания посвящены оценке безопасности и будут проводиться на здоровых добровольцах, у нас еще несть некоторое время, чтобы определиться с конкретными заболеваниями.

— Кто проводит клинические исследования? Вы сотрудничаете с какими-то CRO (контрактными исследовательскими организациями)?

— В России клинические исследования лекарственных препаратов являются относительно новой сферой деятельности, поэтому вполне понятны возникающие сложности с их проведением. Законодательная база постоянно меняется, регуляторные механизмы проведения клинических исследований еще не отработаны, очень мало врачей, имеющих опыт их организации, поэтому в ходе первых исследований наших препаратов нам не удалось избежать некоторых недоработок, не позволивших нам оценить действие SkQ1 по всем параметрам, на которые мы рассчитывали. В такой ситуации мы решили, что отдавать самую важную часть разработки лекарства – клинические исследования — на полный аутсорсинг слишком рискованно.  Пришлось, в рамках проекта «Ионы Скулачева», создать отдельную организацию – НИИ митоинженерии МГУ. Этот институт занимается чистой наукой, привлекает к работе очень большое количество ученых с мировым именем, публикует статьи в авторитетных журналах. Ему принадлежит GLP-виварий, производство тонкого органического синтеза, позволяющее синтезировать наши молекулы в достаточных количествах, по стандартам GMP, в штат входят около 200 человек – биохимиков, химиков, физиологов (преимущественно это совместители из МГУ). Есть и специальное отделение, включающее специалистов, занимающихся протоколами клинических исследований, мониторингом, биостатистикой – то есть все это мы теперь делаем сами. И такая структура позволяет нам не только полностью удовлетворять свои собственные запросы, но и даже выполнять сторонние заказы на исследования.

— Хорошо, а что на Западе? Там ведь вы будете работать тоже?

— Конечно, более того – уже активно работаем. Самые главные наши результаты мы подтвердили в западных лабораториях. Но важно понимать, что мы не планируем самостоятельно налаживать производство и маркетинг наших препаратов в США и ЕС. Маленькие компании (а по меркам западного фармацевтического рынка мы как раз такая компания) обычно проводят первые стадии клинических испытаний своих лекарств, а после этого заключают в то или иное соглашение с т.н. «большой фармой» — транснациональными фармкомпаниями типа Пфайзера, Новартиса, Байера. Те финансируют последние стадии испытаний, налаживают производство и продажи препаратов в развитых странах.  В конечном счете, мы хотели бы пойти по такому сценарию. Но на определенных условиях. Скорее всего, в виде партнерства. Мы достаточно хорошо изучили рынок и хорошо представляем, что именно интересует крупные фармкомпании. Они никогда не станут приобретать российское предприятие или институт. Их интересует интеллектуальная собственность: права на лекарства, патенты и результаты испытаний. Для такого рода взаимодействий мы создали еще одно подразделение – компанию MitotechS.A., зарегистрированную в Люксембурге, где есть ряд льгот на операции с интеллектуальной собственностью. Но есть одно ограничение, которые мы установили сами для себя, исходя из, как мне кажется, здорового патриотизма: какие бы сделки не заключались, права на российский рынок и СНГ останутся у нас – то есть мы всегда сможем запускать свои лекарства в России.

— Ведете переговоры?

— Пока только предварительные, но интерес у «большой фармы» явно есть.  Мы не торопимся – чем позже начнем обсуждение собственно сделки, тем больше у нас будет данных (в первую – клинических исследований). И, следовательно, тем сильнее будет наша позиция на переговорах с этими фармгигантами. Пока что мы увязываем их начало с завершением I-IIфазы исследования SkQ1 в США. После этого, может быть, начнем разговор, если все получится, конечно. С другой стороны, за нами сейчас стоят достаточно сильные инвесторы. 50 на 50 нас финансирует Роснано и частный предприниматель, занимающийся IT– пока он просит не называть его имени.  Для полного цикла испытаний в США наших инвестиций пока маловато, но если первые результаты будут хорошими, инвесторы, которые прекрасно понимают все перспективы проекта, согласятся увеличить финансирование.

Источник: Информационный медицинский портал «Мед портал»

На Большом лектории СФУ расскажут о продлении молодости

Дата события: 29 октября 2020 г., 17:00

Место проведения: онлайн-платформа Zoom

29 октября 2020 года, в 17:00 в рамках Большого лектория «Енисейской лиги» в СФУ в онлайн-режиме пройдёт лекция «Борьба со старением: доказательство биологической теоремы о продлении молодости». Спикером выступит Максим Скулачев — молекулярный биолог, ведущий научный сотрудник МГУ им. М. В. Ломоносова, генеральный директор компании «Митотех». Приглашаются все желающие. Трансляция лекции пройдёт на онлайн-платформе Zoom.

О чём лекция?

Ещё лет 10–15 назад разработка «лекарства от старости» воспринималась как синоним создания вечного двигателя. Единственное, на что могли рассчитывать исследователи, интересующиеся процессом старения, это создавать всё более подробные описания «печального пути организма на кладбище».

Однако в современной науке о старении всё больше появляется указаний на то, что старение — это вовсе не обязательный атрибут живых существ. Описаны случаи организмов и видов с пренебрежимо медленным старением, причём даже среди млекопитающих. Нам становятся понятны механизмы, благодаря которым эти виды «отключили» своё старение. Значит, можно рассматривать старение человека как процесс, который можно замедлить и даже вовсе остановить. По мнению некоторых заслуженных учёных, «создание препарата, кардинально замедляющего старение человека, превратилось сейчас из чисто теоретической проблемы в технологическую задачу».

Слушатели узнают, какие научные открытия, факты и гипотезы позволяют оптимистично смотреть на перспективы борьбы со старением. На примере проекта «Ионы Скулачева» будут показаны технические и организационные проблемы, возникающие в процессе разработок «препарата от старости», в том числе в области клинических исследований препаратов от старения и путях их решения.

Онлайн-трансляция лекции

Вы можете задать свой вопрос любому лектору (и даже каждому из них)!

Высылайте вопросы на адрес tmordvinova [at] sfu-kras [dot] ru. Обязательно укажите свои Ф. И. О., группу или должность (если вы сотрудник СФУ) и номер телефона для обратной связи.

Автор лучшего вопроса получит индивидуальное поощрение от учёного, которому вопрос задан, (например, книгу с автографом или индивидуальное приветствие в Zoom) или же специальный приз с символикой СФУ.

Бессмертным быть не запретишь! — МК

Ученый в башне из слоновой кости

— Владимир Петрович, расскажите, с чего все начиналось?

— В советские годы я никогда не участвовал в общественных мероприятиях, аполитичным был. Моим идеалом был ученый в башне из слоновой кости, то есть максимально изолированный от мира. Я и в науку прежде всего пошел потому, что это был некий островок гарантированной независимости. К примеру, тему, которой я занимался — окислительное фосфорилирование, — ни один партийный руководитель не мог даже выговорить с ходу, не то что понять.

— У вас, наверное, были хорошие учителя?

— У меня были замечательные учителя: Сергей Евгеньевич Северин, вице-президент Академии наук Андрей Николаевич Белозерский. У Белозерского было хобби: найти талантливого молодого человека и обеспечить ему комфортные условия работы. Он основал наш Институт физико-химической биологии при МГУ в 60 лет. Собрал нас, молодых, и сказал: «Я старый уже. Я ничего не открою. Открывайте вы, а я вам помогу». Я был одним из отобранных с биофака 15 человек, которых он сразу сделал заведующими отделов в новом институте.

— Какая цель была у Белозерского?

— Вернуть науку в Московский университет. Ведь на протяжении длительного времени шел спор, стоит ли делать науку в МГУ. Нашего замечательного Виктора Садовничего как-то даже попытались отдать под суд за «нецелевое использование денег», когда он начал вкладывать их в развитие науки (это было в середине 90-х). Однако ему помог… Сталин. Нашли указ вождя, датированный 1946 годом, в котором говорилось, что МГУ надлежит не только преподавать, но и проводить научные исследования.

— Вот это да! Получается, Сталин спас Садовничего?

— Вот такие гримасы науки.

Фото из личного архива

Электростанция внутри нас

— Над чем вы работали в советское время?

— Я всю жизнь занимался митохондриями — такими маленькими штучками внутри клетки, в которых происходит запасание энергии. Там, в митохондриях, происходит сжигание питательных материалов. При низкой температуре, без света… С огромной эффективностью. Меня интересовал механизм: как происходит запасание энергии при таких, прямо скажем, неблагоприятных условиях? И в итоге мы доказали, что митохондрии — самые настоящие электрические станции внутри нас. Раньше считалось, что это метафора.

— В каком году вы к этому пришли?

— В 1969-м. Доказательство было получено мною и физиком Ефимом Либерманом (его, к сожалению, уже нет в живых).

— Работа была отмечена?

— Меня выдвинули на Нобелевскую премию. Но я ее не получил — сыграли роль некие формальные обстоятельства. Дело в том, что идею об электричестве митохондрий высказал не я, а великий биохимик Питер Митчел… И хотя по правилам Нобеля премию надо было давать не за гипотезу, а за установленный факт (то есть приоритет был за мной), именно Митчел в 78-м году получил премию. Может, это случилось потому, что я был советским ученым, — в Нобелевском комитете была негласная установка «таким» премию не вручать, только в качестве редких исключений.

— Сильно переживали?

— Когда мне позвонил сотрудник и сказал: «Митчел получил Нобелевскую премию!» — и не сказал, что получил еще и я, то я понял, что я ее не получил. (Улыбается.) Меня, знаете, так укололо в сердце… А в следующую секунду я понял, какое это большое дело, ведь это было вершиной моей карьеры! Мы открыли новую вещь, и мы правы!

— Что дало человечеству ваше открытие?

— Познание механизма запасания энергии в живом организме — это ни много ни мало открытие фундаментального закона жизни. Раньше ведь думали, что митохондрии — это химический котел. Оказалось же, что там вырабатывается электроэнергия. И с помощью этого электричества каждый день мы синтезируем своими митохондриями 40 килограммов АТФ (аденозинтрифосфата).

— То есть как 40 кг?

— АТФ — это универсальная энергетическая валюта клетки. Энергию, которая вырабатывается при сжигании питательных веществ кислородом, мы сначала конвертируем в молекулы АТФ. А потом в тех местах, где нам нужна энергия для жизни, мы расщепляем АТФ и используем энергию этой молекулы для сокращения мышечных волокон, генерации нервных импульсов, синтеза белков, ДНК. Для всего! Масштаб процесса такой большой, что каждый день в среднем нам нужно 40 килограммов этой «валюты», а производят эти 40 кг в основном митохондрии.

— Мы даже не замечаем этих килограммов! А можно запастись энергией в виде АТФ впрок?

— В виде АТФ — никогда. Неизрасходованную «валюту» АТФ мы меняем только на «рубли» в виде жира или углеводов. Кстати, если бы наш «кошелек» благодаря митохондриям ежедневно не пополнялся бы на 40 килограммов, то мы, естественно, к концу дня похудели бы на эти 40 кг. Вот какую роль играют наши митохондрии!

«Лекарство от старости, с которым ты одинок»

— Итак, этот фундаментальный закон жизни вы открыли, еще сидя в «башне из слоновой кости». Что было потом?

— Как бы ни ругали нынешнюю власть, с ее приходом у меня произошло некое прозрение. Я вдруг понял, что на мою свободу покушаться больше некому, к тому же появились частные деньги. В общем, я вышел из моей «башни». Задумался: «А что я, собственно, могу сделать?» И решил создать новое вещество, которое поможет митохондриям бороться с активными формами кислорода. Еще в 70-м году идея была высказана мною вместе с моим учителем Севериным в журнале «Биохимия». В статье говорилось о том, что раз в митохондриях вырабатывается электричество, можно создать молекулы-«электровозы», чтобы доставлять какие-нибудь вещества в эти митохондрии. Митохондрия заряжена внутри отрицательно. И если наша молекула-«электровоз» имеет положительный заряд, она пойдет к митохондрии.

— Вы сказали, что важным моментом было появление частных денег. Почему в свое время вы не попросили их у государства, ведь идея создания вещества лежала на поверхности?

— Государство всегда жестоко к творческим единицам… Я был уверен, что мою идею не поддержат, назовут бредовой. Понимаете, когда ты ставишь большую цель, она сначала всем кажется фантастикой. Приходится идти против всех, это неизбежно, ты один. Потом, когда ты докажешь, что это реально, начнут завидовать, вставлять палки в колеса. А когда ты добьешься результата, все скажут, что это было ясно и так…

В общем, я поставил большую цель, и под нее надо было раздобыть большие частные деньги. Когда я пришел к Олегу Дерипаске и стал ему объяснять, кто я такой и на что мне нужны средства, он сказал: «Я все знаю: вы самый цитируемый в мире российский биолог. Этого не купишь». Но я честно добавил, что цель моя настолько велика, что я не сильно верю, что у меня получится создать настоящую таблетку от старения. «Но что-нибудь по пути к этой высокой цели у нас точно получится, уж средство от заусенца сделаем наверняка, это сто процентов», — сказал я ему.

— Это как у американцев, которые замахнулись на Луну, а попутно изобрели микроэлектронику… Кстати, а почему вы обратились именно к Дерипаске?

— Потому что он кончал физфак. Потому что он член попечительского совета МГУ. ..

— И что же было дальше?

— Подождите. Сначала совершим краткий экскурс в историю.

Помогайте конкурентам!

— В промежутке между 1980 и 2002 годом (в этот год мы начали искать деньги) в Кембридже некий Майкл Мерфи, соратник другого нобелевского лауреата, взял «ион Скулачева» (Sk+), подвесил к нему антиоксидант и направил в митохондрию для уничтожения активного кислорода.

— То есть практически осуществил то, что вы объясняли теоретически в своей статье про молекулы-«электровозы»?

— Да, он сделал это первым.

— Не кольнуло?

— Нет, совершенно не кольнуло. Он пригласил меня в Кембридж, где я ему сразу сказал, что он выбрал не лучший антиоксидант. Я понял это чисто интуитивно.

— Вы же ему еще и советы давали?

— Да, пытался, но он замахал руками, сослался на то, что инвесторы требуют от него таблетки, он потратил много денег и уже не будет менять антиоксидант.

— Неужели у вас совсем-совсем не было ревности?

— Нет, в науке я не ревнив. К тому же благодаря Мерфи я быстрее понял, что в моем кармане благодаря ему неожиданно оказалась правильное решение — то самое, которым Майкл не захотел воспользоваться.

— Что же это было за решение?

— Если Майкл взял животный антиоксидант, я остановился на растительном. Хлоропласт растений использует для уничтожения активного кислорода в своих клетках другой антиоксидант, гораздо более мощный, чем животного происхождения.

— Это и стало моментом истины?

— Да, после этого я и пришел к Дерипаске и предложил начать проект, исправив ошибку англичан. Мы синтезировали вещество Майкла Мерфи и несколько новых вариантов c антиоксидантом из хлоропластов зеленых растений. Один из этих вариантов — вещество SkQ1 — вчистую обыграло английское соединение. Кстати, недавно мы синтезировали еще более продвинутый вариант нашего вещества — SkTQ. В нем в качестве антиоксиданта используется вещество из особого растения.

— Какого же?

— Оно называется нигела. Это то самое растение, из которого добывают черный кумин (или зиру).

— Обычная приправа к плову? Вы ее выбрали специально?

— Да, мы изучали свойства многих растений и нашли очень много древних медицинских статей, в которых именно зира упоминается как средство от всех болезней. Оказывается, в ней содержится особый антиоксидант. Но мы только начинаем исследования этого варианта SkQ.

— Ваше вещество «едет на электровозе» избирательно, только к больной клетке?

— Нет, оно действует на все клетки, освобождая их от ядовитых частиц кислорода.

— Неужели они так опасны? Но для чего-то тоже они вырабатываются…

— В небольших количествах они как раз полезны, способствуют размножению клеток. А когда их количество возрастает, они, наоборот, укорачивают «век» клетки.

— И с какого же возраста вредного кислорода становится больше, чем нужно?

— Похоже, что в определенных тканях лет с 10, а то и с 7.

— Как же так, а я думала, что человек начинает дряхлеть лет с 25…

— Да, да, мы начинаем стареть рано… Именно с 7-летнего возраста начинает падать количество гормона «молодости» мелатонина. В 10 лет у человека самый высокий иммунитет, который после начинает только снижаться из-за увеличения количества того самого вредного кислорода. Разные функции начинают ослабевать в разное время. Саркопения, когда ослабевают мышцы, действительно начинается в 21–25 лет, кости и глаза слабеют после 35 лет, а антираковая защита — после 40 лет.

Как умереть молодым?

— Вернемся к веществу. В 2004 году вы развернули большой международный проект. Заказывали работы за границей?

— Неоднократно. Например, с нами уже давно работает умнейший ученый-биоэнергетик, президент Шведской королевской академии наук Барбара Кэннон. У нее есть уникальные мыши, которых нет у нас, — они стареют в несколько раз быстрее обычных, что позволяет сделать короче опыт.

— Так вы доказали, что вещество продлевает жизнь?

— Оно прежде всего позволяет доживать до преклонных лет без болезней. А поскольку именно они укорачивают жизнь, то можно сказать, что благодаря веществу увеличивается продолжительность жизни. Это очень ярко показал даже не шведский, а российский эксперимент. Наше вещество мы опробовали в Санкт-Петербурге, в институте, где в виварии животные содержались в нестерильных условиях, а потому большинство умирало от букета инфекционных болезней. Так вот, когда им начали добавлять в воду наше вещество, они стали жить вдвое больше.

— Повысился иммунитет?

— Да. Точнее, перестал падать с возрастом.

— Если иммунитет стареет с 7–10 лет, не означает ли это, что ионы Скулачева полезно начать принимать уже в этом возрасте?

— Да, и чем раньше начать терапию, тем лучше.

— Но дети же еще не выросли. Это не затормозит их развитие?

— Нет, на развитие, рост, взросление это не влияет.

— Значит, суть только в том, чтобы избавить организм от болезней?

— Именно. Очень интересные опыты мы проводили на собаках в одной школе служебного собаководства. У них есть такая проблема — с возрастом стареющие животные, на дрессировку которых угрохали много средств и сил, глупеют, теряют поисковые навыки. Когда уже таким «вышедшим в тираж» псинам стали давать воду с добавками нашего вещества, они смогли сдать переэкзаменовку.

— Сколько капель нужно капнуть собаке, чтобы она поумнела?

— Считаные микрограммы SkQ на килограмм собачьего веса.

— Когда же начнут «умнеть» люди?

— С людьми все гораздо сложнее. SkQ по своей сути это не какой-то БАД или магический эликсир. С точки зрения Министерства здравоохранения это полноценное лекарство, да еще и не имеющее аналогов в мире. Чтобы получить разрешение продавать такую вещь в аптеке, нужны годы исследований на животных и клинических испытаний на добровольцах.

Но у нас уже есть первый результат. Это пока не «таблетка от старости», а препарат местного применения — глазные капли с нанограммовыми количествами SkQ1. Почему мы начали с них? Глаза стареют, так же как и весь остальной организм, но из-за локального действия глазных капель исследования можно провести гораздо быстрее (изучать нужно только глаза, а не все органы) и, соответственно, быстрее получить разрешение на их применение в Минздраве.

— Каковы результаты?

— Нам разрешили использовать их от сухого глаза. Есть такое старческое заболевание, когда уменьшается количество и качество слезы.

— Но таких препаратов ведь много.

— Они не имеют ничего общего с нашим. Сухой глаз до недавнего времени лечили только симптоматически — увлажняя глаза искусственной слезой (это такой раствор определенных полимеров). Некоторым пожилым людям приходится капать их по 50 раз в день, но слезная железа при этом все равно стареет и почти исчезает к старости. На крысах мы четко показали, как наше вещество останавливает ее старение и дегенерацию.

— Как часто надо капать ваш препарат?

— 2–3 раза в день.

— А с таблетками с SkQ опыты уже начались?

— Мы уже несколько лет ведем эксперименты на кроликах, мышах, крысах, собаках. У самок мышей, живущих в самых идеальных, чистых вивариях, «век» продлился процентов на 10, у самцов — на 20 процентов. И поскольку «дамы» всегда жили дольше, теперь их продолжительность жизни сравнялась с мужской. Кроме того, на животных мы сумели вылечить несколько старческих болезней, связанных с воспалением или нейродегенерацией. В результате уже в начале следующего года мы планируем перейти к клиническим исследованиям. То есть уже совсем скоро первые добровольцы получат пероральный препарат, содержащий SkQ1.

Землекопы — идеальные долгожители

— Вы как создатель вещества имеете право экспериментировать на себе. Даже не сомневаюсь, что Владимир Скулачев принимает ионы Скулачева. Изменения чувствуете?

— С глазами у меня был очень хороший эффект — сразу три болезни сдали свои позиции: глаукома, близорукость (упав с -7 до -3,5) и катаракта. За 8 месяцев ежедневного закапывания я полностью избавился от помутнения хрусталика. 5 лет уже прошло с тех пор, и катаракта не появилась. Но я продолжаю капать.

— А от сухого глаза тоже надо капать не переставая?

— Это зависит от тяжести болезни. Иногда достаточно небольшого курса, чтобы залечить поврежденную роговицу, и болезнь отступает. В более сложных случаях, боюсь, придется применять долго. Окончательного ответа, к сожалению, я пока дать не могу. Клинические исследования еще продолжаются.

— Какой результат для вас мог бы считаться идеальным?

— Моя мечта, чтобы в ближайшем будущем мы могли добавлять вещество, блокирующее старение, в соль, как это делают с йодом. Ведь его нужно страшно мало. Для людей на производство глазных капель по всей России уже сейчас хватает нашей лаборатории в МГУ им. Ломоносова. Для перорального применения все же придется создавать отдельное, но не слишком большое производство.

— Как вы относитесь к идее сокращения рождаемости на Земле за счет продления жизни старикам?

— Максимальная продолжительность жизни — это очень стойкий параметр. Чтобы его сдвинуть с места, нужно, например, чтобы завтра излечили все сердечно-сосудистые заболевания и рак. Но тогда на первое место может выйти смертность от ошибочно примененных лекарств, которая сейчас занимает третью позицию… Нет, все это очень сложно.

— Но есть же в природе примеры долгожительства, голые землекопы, например, у которых еще не зафиксировано ни одного случая смерти от старости.

— Землекопы шли к этому результату миллионы лет эволюции. А мы хотим на раз-два достичь их уровня? Это не так просто. У землекопов полностью отсутствует программа старения. Но мы бы никогда не узнали о ней, если бы не их особый социальный образ жизни, изолирующий царицу и ее мужей от всех внешних проблем, включая добывание пищи и защиту от коварных врагов — змей. Все их бесчисленные дети и внуки ежедневно гибнут, но не от болезней, а от острых клыков, защищая свою мать. Когда 35 лет назад этих зверьков поселили в лабораторию без врагов, выяснилось, что все они не стареют.

— Если бы мы достигли такого эволюционного подъема, как землекопы, и стали бы жить лет до 300, возникла бы проблема с перенаселением…

— Пока нам есть где расселяться. Летишь иногда над родной страной и часами наблюдаешь безжизненные, незаселенные территории. Ну а если их не будет хватать… Знаете, почему в свое время Циолковский выдвинул теорию межпланетных полетов? Русские космисты, к которым он относился, придумали план — сделать людей бессмертными, а покойников оживить. Циолковского же привлекли, чтобы расселить воскресших на других планетах. Константин Эдуардович даже роман написал, где он под именем Иванова летит в космос вместе с воскресшим Ньютоном.

— Так вот оно все с чего начиналось?! Итак, размножаемся! Другие планеты нас ждут!

— Да, но давайте еще здесь поживем. Если нормально обустроить нашу планету (или для начала самую большую страну на ней), тут еще размножаться и размножаться. Но вообще все эти вопросы не ко мне и моей команде. Нам бы со старением разобраться в ближайшие годы.

Создана ли «таблетка от старости»? | О бессмертии и вечной молодости

Нет ничего удивительного в такой постановке вопроса, потому что человек очень давно мечтает о бессмертии и вечной молодости. Современная наука далеко продвинулась в этом направлении. И что особенно вызывает чувство радости, на этот раз наши, ученые сделали интересные открытия.

Речь пойдет о академике РАН Скулачеве Владимире Петровиче. На протяжении многих лет он занимается и продолжает изучение митохондрий, «энергоблоки» клеток всех живых существ. Основой его теории, является отравление клеток вредными соединениями кислорода. В молодом возрасте, организм успешно борется с этими вредными оксидами, затем этот процесс, по не совсем понятным причинам, начинает замедляться. Академик Скулачев создал вещество, которое пока имеет название SKQ-1 на Западе его называют ионами Скулачева.

Не буду вдаваться в биохимику процессов, но суть в том, что отрицательно заряженные частицы проникают в митохондрии и могут туда привнести полезные вещества. Вышел на рынок препарат в виде глазных капель Визотомин, действие которого основано на этом принципе. На первом этапе исследования были построены на механизме воздействии данных капель, результат был положителен. Дело в том, что глаз человека очень обособленный орган, если можно так выразится, и действие препарата ограничено именно этим органом, и, что не мало важно, в основном при изменениях в результате старения.

На данный момент, академиком Скулачевым и его сыновьями, разработано средство Пластомитин, которое предотвращает старение митохондрий клеток путем уменьшения свободных радикалов. Сам ученый на себе испытывает данное средство и о чем подробно говорит в репортаже на ютуб канале.

Также создан крем на основе ионов Скулачева, обладающий способностью к омоложению кожи, Митовитан. Сегодня еще продолжаются исследования, и, возможно в скором будущем мы еще ближе подойдем к бессмертию и вечной молодости или даже ворвемся в реальную возможность жить бесконечно долго.

Подождем, и будем следить за своим здоровьем!

Если вам понравилась статья, ставьте большой палец вверх, подписывайтесь на канал и будьте здоровы!

Старость отменяется. Академик Скулачев готовит революцию в медицине

«Старость – это просто свинство», – говорила незабвенная Фаина Раневская. А можно ли ее отменить? Директор Института физико-химической биологии им. Белозерского, ведущий российский биолог с самым высоким индексом цитирования в мировых научных журналах, российский академик Владимир Скулачев, о работах которого «УГ» не раз писала, считает – да. Более того, в самом ближайшем будущем он намерен выпустить самое настоящее лекарство от старости. Детальное описание этой работы и аргументы в пользу возможности вечной молодости он вместе с соавторами изложил в только что вышедшей книге «Жизнь без старости». Неудивительно, что она тут же стала интеллектуальным бестселлером №1 российского книжного рынка.

Популярности книги способствует и язык – предельно доступный для любого человека, окончившего среднюю школу, яркий и живой. Думается, за слог отвечали соавторы, молодые коллеги основоположника теории старения – ведущий научный сотрудник биологического факультета МГУ и сын Владимира Петровича Максим Скулачев и ведущий научный сотрудник НИИ физико-химической биологии им. М.В.Ломоносова Борис Фенюк.Так, описывая одну из двух основных теорий старения – результат накопления организмом случайных повреждений и ошибок, – авторы остроумно сравнивают человека с… автомобилем. Логика и в самом деле одна и та же: по мысли классических геронтологов, то есть специалистов, занимающихся старением, наши органы выходят из строя примерно так же, как изнашиваются и ломаются детали машины (и тогда нам остается или смириться с этим, или пойти по замкнутому кругу замены органов и частей тела, что может привести к киборгизации человечества). Интересно, что ученые давно убедились, что вся наша жизнь контролируется различными генетическими программами, и только старение и смерть почему-то отданы на откуп случайности. «В такую безалаберность природы мы поверить не можем!» – пишут авторы и выдвигают гипотезу о существовании программы, вызывающей постепенное ослабление работы всех систем организма. А раз существует специальная программа, то, считают ученые, «ее можно… сломать или, как говорят компьютерщики, «хакнуть».Пока гены смерти человека не обнаружены, однако давно уже найдены гены смерти человеческих клеток, как у простейших, так и у растений, животных и человека. Самоубийство клетки, или апоптоз, ставшей ненужной или опасной для других, известно давно. Причем убивает клетку, как правило, тот же механизм, что запускает и половое размножение. Аналогично происходит и самоубийство многоклеточного организма, названное Скулачевым и его соавторами феноптозом. Достаточно вспомнить лососей, погибающих сразу после нереста, или известное у биологов растение резушку, которое умирает меньше чем за 3 месяца, сразу после созревания семян. По мнению наших ученых, старение человека и большинства известных нам организмов и есть медленный феноптоз, или самоубийство организма. Хотя случаются и острые случаи феноптоза, например смерть человека от септического шока при заражении крови. Оказывается, она наступает не от токсинов, выделяемых бактериями, а от неадекватного ответа нашей иммунной системы.Но так ли предопределены феноптоз и, в частности, старение? И опять авторы готовы утереть нос пессимистам, считающим старость естественным процессом: ведь существуют же нестареющие животные, в том числе и млекопитающие. Например, гренландский кит, живущий более 200 лет и сохраняющий молодую активность до самого конца, или прелюбопытный субъект из отряда грызунов, голый землекоп. Эта «сосиска с зубами», как с присущим им юмором окрестили ее авторы, живет как минимум в 10 раз дольше, чем его близкий родственник – мышь, в лабораторных условиях аж 32 года, и, главное, не подает никаких признаков старения – ни тебе старческого горба, ни седины, ни облысения и вообще дряхлости. До самого финала бодр и весел! «Наличие нестареющих животных позволяет нам утверждать одну очень важную вещь: феномен старения вовсе не «обязательная программа» для живых существ, населяющих нашу планету. Этот феномен появляется лишь там, где дает преимущество с эволюционной точки зрения», – утверждают авторы.Эволюции же старение и смерть, по их мнению, понадобились для скорейшей смены поколений, способствующей усовершенствованию генома. Но в том-то и дело, что человек давно уже вырвался из мира животных, и его эволюция как биологического вида прекратилась! Со времен получения огня и изобретения первых орудий труда он активно приспосабливает окружающую среду под себя. А значит, старение давно уже превратилось в ненужную и откровенно вредную программу для человечества, которую наши герои и хотят отменить. Но для того чтобы отключить что-то, надо понять, как это что-то включается.Таким сигналом, включающим гены смерти, по мнению авторов, является повышенное содержание активных форм кислорода (АФК), или свободных радикалов, повреждающих молекулы клетки и могущих привести как к гибели клетки, так и к ее безудержному делению, то есть к ее перерождению в раковую. Они образуются в «электростанциях» клеток – митохондриях как побочные продукты сжигания кислорода. Экспериментально уже установлена связь повышенного содержания АФК с возрастом. Как их можно обезвредить?Антиоксидантами, попадающими именно в митохондрии. А еще в 1960-е Владимир Скулачев вместе с Ефимом Либерманом описал ионы, впоследствии названные «ионами Скулачева», способные проходить через мембрану митохондрий. Их-то ученые и использовали как «молекулы-электровозы» для адресной доставки в митохондрии антиоксидантов. В качестве последнего Скулачев использовал пластохинон – мощный антиоксидант без побочных эффектов. Так возникло соединение SkQ и появился амбициозный научный мегапроект, главной целью которого явилось создание на его основе лекарственного препарата против старости.«С самого начала было совершенно ясно, что это длительное и непростое дело… Начать нужно было с доклинических испытаний множества возрастных патологий на самых разных животных, чтобы затем в случае их успеха перейти к длительным клиническим исследованиям. С этой задачей удалось справиться за 5 лет международному коллективу, состоящему из 300 высококвалифицированных специалистов: биологов, физиков, медиков, химиков и фармацевтов», – подводят итоги авторы «Жизни без старости». Среди участников проекта, кстати, два нобелевских лауреата и несколько крупных западных научных организаций.Парадокс в том, что поскольку старость – это не болезнь, то лекарства против нее официально быть не может, а вот против старческих болезней – да. Первый результат проекта – появившиеся в июле этого года в аптеках России глазные капли Визомитин на основе SkQ. В испытаниях на животных они излечивали катаракту, глаукому, дистрофию клетчатки и другие старческие болезни глаз у крыс, собак, лошадей. У большинства слепнущих животных зрение восстановилось. Надеются ученые на подобный эффект и у людей, пока же капли официально лечат от неизлечимого, как считается, синдрома сухого глаза – специфически старческого заболевания слезных желез.Что же до остальных планов, то наши герои не собираются отступать от борьбы с дряхлением. Оказывается, ими уже фактически создана «таблетка от старости» – стабильная сухая форма SkQ1. «Запрошено разрешение Минздрава на ее клинические испытания… По нашим планам, препарат SkQ1 в пероральной форме (пластомицин для приема внутрь) должен появиться в продаже в России при удачном прохождении клинических исследований через пару лет. Потом понадобится еще какое-то время, чтобы аккуратно продемонстрировать его геропротекторное действие на людях», – обещают они.Пока же, чтобы дожить до «аптеки будущего», Владимир и Максим Скулачевы и Борис Фенюк предлагают воспользоваться обобщенными ими рецептами борьбы со старением. Все они, в общем, давно известны, но истину неплохо и повторить. Первая среди них – необходимость другим людям (природа каким-то образом замедляет процесс старения полезным членам популяции). С этим у педагогов нет никаких проблем. Остается дождаться лекарства от старости. Но даже если авторы и ошибаются (а такую возможность они допускают) и их средство сможет пусть и не отменить старость, но успешно побороть ряд старческих болезней, внезапную смерть после кризиса и замедлить развитие некоторых видов рака (что уже подтверждено рядом исследований), человечество от их затеи только выиграет. Всех заинтересовавшихся отсылаем к электронной версии «Жизни без старости» www.vitascope.ru.

Биохимический подход к проблеме старения: «мегапроект» по мембранопроникающим ионам. Первые итоги и перспективы

Антиоксиданты, специально предназначенные для митохондрий, изучались на предмет их способности замедлять старение организмов. С этой целью создан проект с участием нескольких исследовательских групп Белозерского института физико-химической биологии и ряда других российских НИИ, а также двух групп из США и Швеции при поддержке компании «Митотехнология», основанной Компания «РАИнКо» (О.В. Дерипаска и МГУ). В данной статье подводятся первые итоги проекта и оцениваются его перспективы. В рамках проекта были синтезированы антиоксиданты нового типа (SkQ), включающие пластохинон (антиоксидантный фрагмент), проникающий катион и декановый или пентановый линкер. Используя плоские двухслойные фосфолипидные мембраны, мы выбрали производные SkQ с наибольшей проникающей способностью, а именно пластохинонил-децил-трифенилфосфоний (SkQ1), пластохинонил-децил-родамин 19 (SkQR1) и метилпластохинонил-децил-трифенилфосфоний (SkQ3). Анти- и прооксидантные свойства этих веществ, а также убихинона и убихинонил-децил-трифенилфосфония (MitoQ) тестировали на изолированных митохондриях. Установлено, что микромолярные концентрации катионных хинонов являются очень сильными прооксидантами, но в более низких (субмикромолярных) концентрациях они проявляют антиоксидантную активность. Антиоксидантная активность снижается в ряду SkQ1=SkQR1>SkQ3>MitoQ, поэтому окно между анти- и прооксидантным действием MitoQ наименьшее. SkQ1 быстро восстанавливается комплексами I и II митохондриальной дыхательной цепи, т.е.е. это перезаряжаемый антиоксидант. Крайне низкие концентрации SkQ1 и SkQR1 полностью останавливают h3O2-индуцированный апоптоз в фибробластах человека и клетках HeLa (для SkQ1 C1/2=1,10(-9) М). Более высокие концентрации SkQ необходимы для блокирования некроза, инициированного активными формами кислорода (АФК). У мышей SkQ1 замедляет развитие трех типов ускоренного старения (прогерии), а также нормального старения, причем этот эффект особенно выражен на ранних стадиях старения. Та же картина наблюдается и у беспозвоночных (дрозофилы и дафнии).У млекопитающих влияние SkQ на старение сопровождается торможением развития таких возрастных заболеваний, как остеопороз, инволюция тимуса, катаракта, ретинопатия и др. SkQ1 проявляет сильное терапевтическое действие на некоторые уже развившиеся ретинопатии, в частности, врожденные дисплазия сетчатки. С каплями, содержащими 250 нМ SkQ1, зрение восстановилось у 50 из 66 животных, ослепших из-за ретинопатии. Капли, содержащие SkQ1, закапываемые на ранней стадии заболевания, предотвращают потерю зрения у кроликов с экспериментальным увеитом и восстанавливают зрение уже ослепшим животным.Благоприятный эффект достигается и при экспериментальной глаукоме у кроликов. Кроме того, предварительное введение крысам 0,2 нмоль SkQ1 на 1 кг массы тела значительно снижает h3O2-индуцированную аритмию изолированного сердца. SkQ1 сильно уменьшает площадь повреждения при инфаркте миокарда или инсульте и предотвращает гибель животных от инфаркта почки. У мышей p53-/- SkQ1 снижает уровень АФК в клетках селезенки и подавляет появление лимфом, являющихся основной причиной гибели таких животных.Таким образом, представляется целесообразным проведение клинических испытаний препаратов SkQ как перспективных средств для лечения возрастных и некоторых других тяжелых заболеваний человека и животных.

Антивозрастная медицина – шанс на активную старость

Введение. Старение является общим свойством всех живых и неживых систем, которое представляет собой накопление нарушений строения и снижение функции системы. Эти изменения развиваются со временем.Одной из важных причин старения живой системы является неадекватность ее обновления. Теоретически выделяют два основных механизма старения. Первый – это генетически детерминированное необновление ряда структур, которые с возрастом постепенно разрушаются или теряют способность функционировать. Этот процесс является случайным, он называется стохастическим старением. Второй механизм старения развивается за счет снижения скорости самообновления. Оно обусловлено изменением действия программ, регулирующих процессы в живом организме, и называется регуляторным старением.В современных условиях существует возможность использования различных диагностических методик для определения индивидуального профиля старения организма и подбора на основе полученных результатов программы профилактики старения. Цель. Сделать обзор современной литературы по проблеме антивозрастной медицины, ее основных принципов и задач. Материалы и методы. Использовались контент-анализ, метод системно-сопоставительного анализа, библиосемантический метод изучения современных научных исследований по проблеме антивозрастной медицины, ее основных принципов и задач.Результаты. Появление антивозрастной медицины связано с увеличением продолжительности жизни в экономически развитых странах. Люди живут дольше и по понятным причинам склонны к активности даже в почтенном возрасте. Методы лабораторной и функциональной диагностики уже достигли того уровня, когда можно говорить о возможности точного прогнозирования состояния здоровья каждого человека в пожилом возрасте. Алгоритм прогнозирования старения включает оценку анамнестических данных, физикальное обследование, диагностику климакса, оценку функционального состояния различных органов и систем с использованием методов функциональной диагностики, лабораторных исследований, оценку гормональных функций, иммунологические исследования.Выводы. Антивозрастная медицина, ее основные принципы основаны на применении передовых научных и медицинских технологий для раннего выявления, профилактики, лечения и снижения количества возрастных заболеваний. Замедление процессов старения направлено не только на увеличение количества прожитых лет, но и на улучшение качества жизни в пожилом возрасте.

Лекарства, которые следует использовать с осторожностью в золотые годы

С возрастом наркотики по-разному влияют на наш организм. Некоторые лекарства могут стать более сильнодействующими, другие менее.Третьи могут быть опасными в дозах, которые были бы безопасными в предыдущие десятилетия.

Одна из причин этих возрастных изменений: наш метаболизм замедляется. В результате печени и почкам может потребоваться больше времени, чтобы вывести некоторые лекарства из нашего организма или расщепить их. пролекарства в их активные терапевтические формы.

Мы также, как правило, теряем мышечную массу с возрастом, и это (поскольку мышцы содержат относительно больше воды, чем жира) изменяет время пребывания как жиро-, так и водорастворимых препаратов в организме, а также их распределение.Жирорастворимые препараты, как правило, остаются в организме в течение более длительного периода времени, в то время как водорастворимые выводятся быстрее.

Возможно, самая большая сложность при принятии решения о безопасности лекарства возникает, когда человек принимает несколько лекарств одновременно. Эта проблема актуальна для людей всех возрастов, но особенно актуальна для здоровья пожилых людей, поскольку пожилые люди с большей вероятностью справляются с множественными хроническими заболеваниями.

Чтобы помочь улучшить уход за пожилыми людьми и их благополучие, Американское гериатрическое общество и группа медицинских экспертов в 2012 году опубликовали список лекарств, которые людям в возрасте 65 лет и старше следует избегать или использовать с осторожностью или которые могут усугубить некоторые заболевания или состояния. Список, известный как Критерии Бирса (названы в честь известного гериатра Марк Х. Бирс) длинный и несколько пугающий. Он действительно разработан, чтобы быть клиническим инструментом для медицинских работников.

Однако существует относительно небольшое количество лекарств, связанных с высокой долей предотвратимых побочных эффектов. Джонатан Х. Ватанабе, фармацевт, доктор философии, доцент кафедры клинической фармации Школы фармации и фармацевтических наук Скаггса. Зная об этих препаратах высокого риска и критериях Бирса в более широком смысле, пожилые люди могут защитить и, возможно, улучшить свое здоровье и качество жизни на долгие годы.

Вот некоторые из лучших лекарств, которые следует использовать с осторожностью, если вам 65 лет и старше:

Варфарин , также называемый Coumadin и Jantoven, представляет собой антикоагулянт или разбавитель крови, назначаемый для предотвращения образования тромбов, вызывающих инсульт и сердечный приступ. Лекарство имеет очень узкий терапевтический диапазон, а это означает, что несколько превышающие идеальные количества в кровотоке могут привести к опасному чрезмерному разжижению крови.

«Варфарин может вызвать кровотечение у людей любого возраста, но особенно опасен для пожилых людей», — сказал Ватанабэ, специализирующийся на гериатрической фармации.«Пожилые люди часто более слабы и уже имеют более высокий риск падения и кровотечения. Пациенты, принимающие варфарин, должны перепроверить, контролирует ли их лечащий врач уровень антикоагулянтов в кровотоке, чтобы убедиться, что он находится в соответствующем диапазоне».

В дополнение к осложнениям, связанным с приемом препарата, специфический генетический состав человека может оказывать огромное влияние на ферменты, которые доступны для метаболизма и активации препарата. Из-за этого одна и та же доза варфарина может оказывать совершенно разное воздействие на людей в любом возрасте.Варфарин также взаимодействует с другими лекарствами, такими как аспирин и плавикс, а также с добавками и продуктами питания, такими как женьшень, гинкго, рыбий жир и темная листовая зелень, богатая витамином К.

Инсулин , гормон, вырабатываемый особыми клетками поджелудочной железы, регулирует уровень сахара в крови. Это большой сложный белок, который, как и другие лекарства, может метаболизироваться у пожилых людей с очень разной скоростью.

«Пожилые люди должны более внимательно следить за уровнем сахара в крови, — сказал Ватанабэ.«Пожилым людям легче впасть в гипогликемию, упасть в обморок или упасть, особенно когда они встают или встают с постели. Пожилые люди также иногда менее восприимчивы ко многим классическим симптомам гипогликемии, таким как потливость, дрожь или учащенное сердцебиение».

Ватанабэ советует пожилым людям избегать инсулина быстрого действия и рассмотреть возможность уменьшения сложности схемы лечения, выбрав инсулин, который можно принимать один раз в день.

Пероральные антиагреганты , такие как клопидогрел (плавикс), лечат и предотвращают сердечные приступы и инсульт.Как и в случае с варфарином, пациенты, особенно в возрасте 75 лет и старше, должны находиться под тщательным наблюдением на предмет риска кровотечения, если они принимают какие-либо пероральные антитромбоцитарные препараты, включая аспирин. Клопидогрел, в частности, должен метаболизироваться ферментами в печени, прежде чем он станет терапевтически активным. Если эти ферменты менее активны или «заняты» метаболизмом других лекарств, эффективная доза будет меньше, пояснил он. Как и в случае с варфарином, генетика человека может сильно влиять на эффективность и безопасность препарата. Кроме того, некоторые лекарства могут снижать функцию ферментов, необходимых для активации клопидогрела.

Нестероидные противовоспалительные препараты (НПВП) включают в себя распространенные безрецептурные обезболивающие, такие как ибупрофен (Адвил, Мотрин), напроксен (Алив, Напросин) и аспирин, а также рецептурные препараты, такие как целекоксиб (Целебрекс) и фенопрефен (нальфон). НПВП могут вызывать язвы или отверстия в желудочно-кишечном тракте, и эти проблемы могут развиваться без предупреждения и в любое время во время лечения.

«Пожилые люди подвергаются большему риску кровотечения, потому что целостность слизистой оболочки желудка не так существенна», — сказал Ватанабэ.

Исследование, опубликованное в Американском медицинском журнале и более подробно описанное в Медицинском журнале Новой Англии в конце 1990-х годов, показало, что прием НПВП ежегодно приводит к более чем 16 000 смертей в США

Бензодиазепины используются для лечения бессонницы или беспокойства. Некоторые распространенные бренды включают темазепам (Ресторил), диазепам (Валиум) и лоразепам (Ативан). Пожилые люди часто имеют повышенную чувствительность к этим препаратам и сниженный метаболизм препаратов длительного действия.

«Сложнее предсказать, как долго эти лекарства будут действовать на пожилых людей, — сказал Ватанабэ. Эти препараты также увеличивают риск переломов бедра в результате падений и дорожно-транспортных происшествий.

Ватанабэ рекомендует ко всем лекарствам подход «меньше значит больше». По его словам, просмотрите все лекарства, которые вы принимаете, со всей своей медицинской командой, и спросите, целесообразно или возможно ли уменьшить сложность вашего режима приема лекарств.