Сможет ли человек жить вечно? Мнение немецких ученых | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW
Человек не вечен. Его жизнь имеет естественный предел. Согласно обнародованным в начале октября выводам американских ученых, которые сделаны в результате анализа основных демографических показателей по более чем 40 странам мира, вероятность того, что продолжительность человеческой жизни когда-либо составит свыше 125 лет, крайне мала. Однако специалисты Института демографических исследований Общества Макса Планка в Ростоке придерживаются иного мнения.
Верхний предел
«Даже страны с самой низкой смертностью и наиболее высокой ожидаемой продолжительностью жизни еще далеки от верхнего предела роста — если такой предел вообще существует», — подчеркивает в беседе с Deutsche Welle Владимир Школьников, глава лаборатории демографических данных Института демографических исследований Общества Макса Планка в Ростоке.
Владимир Школьников
При этом ученый-демограф ссылается на результаты исследования, проведенного еще в 2002 году директором института Джеймсом Вопелом совместно с видным британским ученым-демографом Джимом Эппеном. Эти исследователи собрали всю существующую статистику по продолжительности жизни в странах, где велась регистрация рождения и смерти граждан. А когда на основе собранных данных они составили график, то сделали удивительное открытие. «Оказалось, что, начиная с середины XIX века, максимальная ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) постоянно и линейно росла — приблизительно на три месяца за один календарный год. Но самое интересное, что в росте ОПЖ не отмечалось признаков замедления. Иными словами, до верхнего предела роста еще далеко», — говорит Владимир Школьников.
Причем такая тенденция наблюдается в большинстве стран мира. Например, если у людей, родившихся в 1900 году во Франции, средняя продолжительность жизни составляла немногим более 45 лет, то ее среднестатистический житель, появившийся на свет в 2000 году, предположительно перешагнет 75-летний рубеж. Государством с наибольшей продолжительностью жизни на сегодняшний день является Япония. Так, у проживающих в этой стране женщин вероятность дожить до 80 лет на сегодняшний день составляет 80 процентов, а до 100 лет — 7,2 процента, приводит пример ученый.
Рецепт долголетия Жанны Кальман
Всего лишь за век ожидаемая продолжительность жизни увеличилась на целых три десятка лет. Причем, как отмечает Владимир Школьников, в достаточно многочисленных группах населения внутри отдельных стран (например, люди с высшим образованием или состоящие в браке) достигнуты еще более низкие показатели смертности. «Положительное влияние тут оказывают научно-технический прогресс, успехи медицины в борьбе с сердечно-сосудистыми и другими хроническими заболеваниями, сокращение числа курильщиков, рост уровня образования и благосостояния населения», — объясняет Владимир Школьников.
Жанна Кальман в 1995 году
Старейшим человеком из когда-либо живших на Земле людей, чьи даты рождения и смерти документально подтверждены, является француженка Жанна Кальман. Она родилась в 1875-м, а умерла в 1997 году в возрасте 122 лет, причем до конца дней своих сохраняла ясную память и ум. К слову, она была заядлой курильщицей, убежденной, что курение в разумных пределах организму не вредит. А секретом своего активного долголетия она считала потребление большого количества чеснока, оливкового масла и портвейна, умеренный секс и достаточный сон.
Универсальный рецепт
Возможно, в случае Жанны Кальман так оно в определенной мере и есть. Однако универсального рецепта долголетия, судя по всему, не существует. Еще в 2007 году ученые Института демографических исследований в Ростоке сравнили факторы, влияющие на жизнь долгожителей, достигших 100-летнего возраста. Помимо хорошей наследственности не было обнаружено практически ничего, что объединяло бы этих людей.
Среди респондентов были представители разных рас и национальностей, выходцы как из богатых, так и из бедных семей, как никогда не работавшие, так и трудившиеся не покладая рук. Правда, справедливости ради надо отметить, что большинство долгожителей потребляли довольно много шоколада. И ученые не исключают, что на здоровье этих людей, помимо прочего, положительно сказались содержащиеся в нем антиоксиданты.
Мы не запрограммированы на уход из жизни
Определить максимально возможную продолжительность жизни человека нельзя, убеждена британский ученый Линда Партридж, возглавляющая Институт биологии старения Общества Макса Планка в Кельне. «Бомбы замедленного действия», которая в определенном возрасте «взрывается», в нашем организме не существует. Мы не запрограммированы на уход из жизни», — отметила она в интервью Deutsche Welle.
Но как все будет развиваться дальше? Когда же человечество исчерпает свой жизненный лимит? Однозначного ответа на эти вопросы у Линды Партридж нет, но она допускает, что последующие поколения людей будут жить значительно дольше, чем установлено в ходе исследования американских ученых. В то же время Партридж не исключает, что такие «болезни века», как сахарный диабет и ожирение, отрицательно скажутся на продолжительности жизни людей.
Смотрите также:
Как немцы избавляются от недугов
Чай
Прежде чем решить, что делать с той или иной болезнью, неплохо выпить чашку травяного чаю. Его в Германии можно купить не только в аптеке, но и в любом магазине. Чаи из целебных трав оказывают благоприятное действие. Кроме того, они прекрасно поднимают общий тонус и помогают расслабиться.
Как немцы избавляются от недугов
Лакрица
Известное средство от кашля — корень солодки, лакричника или лакрицы (лат. Glycyrrhiza glabra), является основой любимого у немцев «тягучего» лакомства. Независимо от формы и степени сладости, лакричные конфеты способны творить и другие чудеса. Паста из измельченных лакричных пастилок и вазелина помогает избавить ноги от мозолей и ороговевшей кожи.
Как немцы избавляются от недугов
Горчица
О пользе горчичников в Германии сегодня мало кто знает. Также редко немцы парят ноги с горчичным порошком. Горчица известна здесь больше, как средство от… изжоги! Звучит парадоксально, но чайная ложка острой горчицы, «принятая» после еды, успокаивает желудок. Содержащееся в горчице горчичное масло улучшают работу желчного пузыря и печени, предупреждая возникновение изжоги.
Как немцы избавляются от недугов
Имбирь
В эпоху Средневековья к известным в Германии средствам «от всех болезней» — чесноку и корню хрена — присоединился завезенный из дальних стран имбирь (лат. Zingiber officinаle). Богатый витаминами и важными аминокислотами чудо-корень улучшает пищеварение и кровоснабжение. А имбирный чай с лимоном и медом — универсальное жаропонижающее и противовоспалительное средство.
Как немцы избавляются от недугов
Водка
То, что в меру «принятый» напиток не только согревает, но и избавляет от различных недугов, известно давным-давно. Приверженцы народной медицины в Германии применяют водку, как средство от… повышенной потливости ног и рук. Чтобы избавиться от такой неприятности, рекомендуется дважды в день протирать руки и ноги смоченной в водке марлей.
Как немцы избавляются от недугов
Сало по-немецки
Ломтик копченого сала или «шпека», как его называют немцы, способен спасти от зубной боли! Во всяком случае, утихомирить ее на время, пока вы доберетесь до зубного врача. Не торопитесь съесть сразу весь кусочек — оставьте его за щекой, там, где болит зуб, и минут через 15-20 вам станет легче. Соль мяса «вытягивает» жидкость из опухшей десны и действует как легкое обезболивающее средство.
Как немцы избавляются от недугов
Оливковое масло
Благодаря высокому содержанию олеиновой (мононенасыщенной) кислоты, оливковое масло считается просто чудодейственным. Оно обладает целительными свойствами. Например: для устранения экземы тщательно втирают масло в покрасневшие участки кожи. Отличное профилактическое средство против кожных воспалений — ванна с добавлением 100 мл масла и 500 мл молока.
Как немцы избавляются от недугов
Капуста
О пользе белокочанной капусты можно слагать легенды. В Германии она считается средством от мигрени. Особенно полезен сок как свежей, так и квашеной капусты, утверждают народные целители. Помогает и наложенный на лоб компресс из мелко порубленных листьев капусты, завернутых в хлопчатобумажное полотенце.
Как немцы избавляются от недугов
Творог
Вместо горчичников в Германии чаще используют творог. Творожный компресс помогает избавиться от назойливого кашля. Для этого нагретую (не горячую!) творожную массу выкладывают на полотенце и кладут поочередно на грудь и спину, накрыв больного шерстяным одеялом.
Как немцы избавляются от недугов
Черный перец
Как известно, клин клином вышибают, а икоту — перцем! Опасной эту физиологическую реакцию организма не назовешь, обычно она проходит сама собой. Но иногда икота может быть мучительно продолжительной. В таком случае рекомендуется понюхать молотый черный перец. Содержащийся в нем алкалоид пиперин вызовет «защитную реакцию», и икающий, чихнув, избавится от икоты.
Как немцы избавляются от недугов
Пекарский порошок
Искусственный разрыхлитель теста или просто сода — к этому «подручному» средству немцы прибегают в срочном порядке при воспалении мочевого пузыря. Щепотка соды или пекарского порошка, растворенная в стакане воды, нейтрализует кислотную среду, столь благоприятную для размножения бактерий и превращает ее в щелочную.
Как немцы избавляются от недугов
Бульон
При упадке сил, гриппе и прочих недомоганиях список «целительных» блюд в Германии возглавляет куриный бульон, приготовленный на медленном огне. В бульон добавляются пряности: гвоздика, перец-горошек, лавровый лист, коренья петрушки, луковица, по желанию — небольшой кусочек имбиря. Излюбленный немецкий суп из куриного бульона — с тонкой, домашней лапшой.
Автор: Инга Ваннер
Человек, который (возможно) будет жить вечно. Интервью с Обри ди Греем
Мы встречаемся с ди Греем в рамках конференции Future in the city на первом этаже башни «Империя» в Москва-сити. Я тотчас замечаю его в людном холле, но сразу подходить опасаюсь и присматриваюсь к нему издалека: он выглядит довольно сурово и совсем не похож на вечно молодого. Смогу ли я найти общий язык с этим строгим человеком, когда его идеи мне кажутся, мягко говоря, странными?
Однако при непосредственном знакомстве все оказывается не так страшно. Ди Грей улыбается, шутит и походя поправляет грамматические ошибки в речи своих спутников, пока мы идем к лифту. Лифт привозит нас на 56-й этаж, откуда нам предстоит подняться еще на два пролета по темным лестницам. Ди Грей идет медленно и не торопится догонять двух девушек на каблуках. То ли это пресловутая английская вежливость, думаю я, то ли ему действительно некуда спешить — глобально некуда.
Беги Ахилл, беги
В своих текстах и выступлениях Ди Грей повторяет, что рассматривает старение как инженерную проблему: в его картине мира старение — это просто накопление повреждений в организме. У молодого организма этих повреждений мало, а у старого — много. Следовательно, устраняя их, можно обратить старение вспять и вернуть организму утраченную молодость.
Список поломок, подлежащих починке, ди Грей сформулировал полтора десятка лет назад. Изначально в нем было девять пунктов, но с тех пор осталось семь: мутации в ядерной ДНК, мутации в митохондриальной ДНК, накопление «мусора» (поврежденных молекул и продуктов обмена веществ) внутри клеток, накопление «мусора» вне клеток, образование лишних сшивок между внеклеточными молекулами, клеточное старение, и, наконец, клеточная гибель.
В самом этом списке нет ничего удивительного, все эти проблемы давно известны науке, но как избавить человека ото всех разом? Вот что не укладывается у меня в голове.
— Верно ли я понимаю, что ваша идея состоит в том, чтобы чинить организм по кусочкам? — осторожно начинаю я нашу беседу.
— В общем-то, да. Мы уже понимаем, что процесс старения состоит из накопления повреждений в теле, которые организм сам себе создает, — ди Грей, кажется, сразу же въезжает в привычную колею и становится немного похож на школьного учителя. Сколько раз он уже произносил эти слова? — Вопрос в том, как мы можем помешать этим повреждениям вызвать заболевания. До недавнего времени существовало два подхода. Первый — подождать, пока повреждений накопится столько, что мы начнем болеть, и потом пытаться остановить болезни. И это, конечно же, не работает. Повреждения продолжают возникать, и польза от этого подхода постепенно сходит на нет. Второй подход — заставить наш организм работать аккуратнее, то есть создавать повреждения медленнее, чем в нормальном режиме. И это тоже не получилось, так как организм слишком сложно устроен. Поэтому почти 20 лет назад я высказал идею, что есть и третий подход — устранять повреждения на том отрезке времени, когда они уже возникли, но еще не накопились в таком количестве, чтобы нарушать работу организма.
Фото: Сергей Бобылев / ТАСС
Как человеку с биологическим образованием, мне сложно представить себе, что этот подход мог бы сработать на самом деле. Человеческий организм — система из множества неоднозначно взаимосвязанных элементов. Поэтому, пытаясь повлиять на один процесс, мы неизбежно затронем множество других, вызывая побочные эффекты. Кроме того, ди Грей говорит о многих методах как о почти готовых к эксплуатации или по крайней мере стоящих на верном пути. В то же время от идеи лекарства, например новых органов из стволовых клеток на замену старым, до конкретного ее воплощения — реально выращенных органов — долгий путь. И длина его неизвестна, поскольку ограничения к применению каждой терапии возникают по мере исследования.
— В каком возрасте нужно переставать надеяться и начинать чинить себя? — пытаюсь пошутить я.
— В среднем возрасте. Скажем, в пятьдесят. Вы всегда можете начать сначала, — ди Грей шутить не собирается. — Вам нужно, чтобы было что чинить, но вы не хотите делать это слишком рано. С другой стороны, если урона уже так много, что вы больны, мы все равно можем сделать это, избавиться от повреждений, и этого может быть достаточно для того, чтобы патология перестала прогрессировать. Если нет, то можно обратиться к уже существующим медицинским технологиям, чтобы разобраться с патологией — и в этом случае они по-настоящему вам помогут, поскольку те повреждения, которые подпитывали патологию, мы уже убрали.
Этот ответ и его вариации ди Грей отрабатывал годами. Фраза цепляется за фразу, и через пять минут уже невозможно вспомнить, на какой вопрос он отвечал изначально. Его рассуждения звучат, как сказка, в которую ни капли не веришь, но все равно хочешь услышать продолжение. Я поддаюсь искушению:
— Если ваш метод сработает, будем ли мы «заморожены» в каком-то возрасте или вернемся назад в молодость?
— Мы вернемся назад.
— Насколько далеко можно вернуться?
— К началу взрослой жизни.
— Это 15 лет? 20 лет?
— Пусть будет 20, — разрешает ди Грей. — Количество повреждений можно уменьшить и до меньшего уровня, чем в 20 лет, но разница между двадцатилетним и годовалым не только в старении, но еще и в уровне развития. Мы не собираемся отматывать ничего назад и разворачивать вспять процессы развития. Поэтому пусть будет 20.
— Значит ли это, что мы сможем размножаться бесконечно?
— Репродуктивные функции, конечно, можно будет восстановить. Яичник — такой же орган, как и прочие.
Я внимательно слежу за его интонацией и не могу оторвать глаз от мимики. Не каждый день встречаешь человека, который рассуждает о судьбах и телах других людей с позиции всемогущего божества.
— То есть мы начинаем стареть в 20, стареем до 50, потом возвращаемся в двадцатилетие и стареем снова, так? — спрашиваю я в надежде, что ди Грей наконец возмутится и скажет, что я все неверно поняла.
— Именно так. Конечно, мы еще не знаем деталей. Возможно, некоторые из методов нужно будет применять каждые десять лет, а другие — каждый месяц или день, потому что это будут уколы или таблетки.
Книгу, в которой ди Грей описал свой подход к окончательному решению проблемы старения, он назвал «Отмена старения» (Ending Aging). Однако это название, если задуматься, не вполне соответствует его идеям. Ди Грей планирует не столько отменить старение, сколько снизить его участие в нашей смерти, пренебречь им. Полное название его концепции — и одноименного фонда — стратегии достижения пренебрежимого старения инженерными методами, она же SENS (от strategies for engineered negligible senescence). Ди Грей с присущим ему юмором играет с этой аббревиатурой: один из его программных текстов называется Time to talk SENS, то есть призывает «разумно поговорить» (talk sense — английская идиома, подразумевающая рациональный обмен мнениями). Ученый предлагает снизить уровень старения до пренебрежимо малого, уничтожая его признаки — повреждения организма на молекулярном уровне — по мере их накопления.
Иными словами, согласно его плану, пока мы проживаем 25 лет, медицинские технологии должны развиться ровно настолько, чтобы продлить нашу жизнь еще на 25 лет, и если они будут и дальше двигаться такими темпами, то люди смогут жить вечно.
И это будущее ближе, чем кажется, — уже у наших сверстников, как заявил ди Грей в своем выступлении на конференции TED в 2005 году, есть шансы дожить хотя бы до 150 лет.
Однако, чтобы столь радужные перспективы не теряли своих красок, прогресс должен бежать хотя бы чуть-чуть впереди нашего увядания. Тогда черепаха старости никогда не догонит Ахилла прогресса. Но в современном мире роли пока что распределены наоборот. Ученые еще не выстроили окончательной стратегии омоложения даже для мыши, а люди продолжают стареть, как и прежде.
— Насколько оптимистично вы относитесь к проблеме переноса технологий с мыши на человека? — интересуюсь я.— Известно, что многие методы терапии, работающие на мышах, для людей неэффективны.
— Здесь мы в лучшем положении, чем большинство областей медицины, — ди Грей, конечно же, относится к проблеме с энтузиазмом. — Так как мы чиним поломки, а не замедляем их образование, главное для нас, что типы накапливающихся поломок очень похожи. Они не идентичны у мыши и человека, но распределяются по тем же самым семи категориям.
— А что вы думаете о другой, возможно более важной проблеме, — не сдаюсь я, — о пропасти между лекарством, созданным в лаборатории, и лекарством на аптечном прилавке?
— Есть два различия между этими этапами. Первое — затраты, и второе — государственное регулирование. По поводу последнего я абсолютно спокоен, — и он действительно выглядит полностью расслабленным. — Я думаю, что, когда эта терапия станет близка к тому, чтобы стать доступной, уровень общественного давления значительно возрастет [и общество начнет ратовать за быстрое одобрение и выход на рынок соответствующих лекарств]. Теперь насчет первого — денежных затрат. Люди часто говорят: боже мой, эти методы терапии будут совсем новыми и высоко технологичными и поэтому очень дорогими! Но нужно помнить, что большинство современных методов лечения пожилых людей не работает. И все, чего мы достигаем [сейчас], тратя большие суммы денег на пожилых, — мы ненадолго отодвигаем момент, когда они заболевают. А потом мы тратим деньги на то, чтобы поддерживать их жизнь, в то время как они уже болеют, то есть мы тратим эти деньги в любом случае.
Цыпленок не работает
Я слушаю ди Грея и вспоминаю, как одна моя знакомая, биолог, рассказывала мне про физиков, которые когда-то работали с ней в одной лаборатории. Физики, по ее словам, испытывали большие трудности в обращении с живыми объектами, чье поведение они исследовали, в частности с цыплятами. Когда реакция объекта совсем не соответствовала их ожиданиям, например он не бежал к матери, а испуганно топтался на месте, они разводили руками и говорили: «Цыпленок не работает».
— Насколько мы знаем, повреждения начинают накапливаться сразу после первого деления клеток эмбриона. Не значит ли это, что к 50 годам будет уже поздно что-либо чинить?
— Представьте себе машину, — ди Грей не улыбается. В его устах не метафора (он и говорит буквально «Think about a car» — прим. ред.), а прямое сравнение. — Первая ржавчина появляется в тот самый день, когда вы получаете ее на мойке. Но первые пять лет можно ни о чем не беспокоиться, потому что скорость, с которой она растет, настолько мала, что ничего не происходит, никакая дверь не отваливается. И если вы уберете ржавчину через пять лет, то дверь не отвалится и в течение десяти лет. Да, мы начинаем накапливать повреждения задолго до рождения, но они не достигают того предела, с которым организм приучен справляться.
Цыпленок всплывает в моей памяти не просто так. Ди Грей пришел к работе с биологическими объектами из другой науки. По образованию он математик и программист и первые 30 лет своей жизни работал по специальности. Но после он женился на биологе и сменил область интересов.
За 10 лет он освоил биологию по книгам, написал книгу о повреждениях митохондриальной ДНК и получил за нее докторскую степень. С тех пор его отношения с академическим сообществом остаются напряженными. Ди Грей критикует «классических» ученых за излишнюю фундаментальность и медленный прогресс, они же в ответ упрекают его в чрезмерном упрощении и непонимании природы биологических исследований.
— Вы когда-нибудь жалели об отсутствии формального биологического образования? — я пытаюсь зайти с другого конца.
— На самом деле, мне пошло на пользу то, что я не занимался биологией с самого начала, — без промедления отвечает ди Грей. — И я в этом не уникален, это происходило часто в истории науки: люди начинали работать в одной области, а потом переключались на другую. Нередко у них в итоге получалось достичь больше во второй, потому что навык исследования легко переносится [из одной области в другую]. Поэтому в самом начале, когда я хорошо все обдумал, я привнес [в науку о старении] некоторый новый способ мыслить и смог сделать предсказания, которые долго не могли быть сделаны.
— А вы когда-нибудь пробовали заниматься практической, лабораторной биологией?
— О нет, нет, — решительно качает головой мой собеседник. — Существует множество людей, у которых это уже неплохо получается. Бери и применяй их.
Меня охватывает зависть. Скольких моих коллег, да и меня саму упрекают в том, что мы осмеливаемся делать какие-то выводы о положении дел в современной науке, не проводя дней и ночей за ламинарами и пипетками! А ди Грею все нипочем. Или не все?
— Вы когда-нибудь чувствовали себя дискриминированным или униженным из-за этого в научном биологическом сообществе? — я надеюсь найти в нем собрата по несчастью.
— Это было очень забавно, — ди Грей впервые за вечер оживляется и искренне смеется. — Я прошел несколько этапов. На первом этапе, когда я только начал заниматься биологией, я пришел со своими идеями, которые представляли собой интерпретацию идей и данных других людей. В этот момент мне не противоречили, у меня не было еще никаких мыслей о том, что мы сможем дожить до тысячи лет. И в первые годы моей работы то, что я пришел в эту область нестандартным путем, было скорее моим преимуществом. Ведущие специалисты в области говорили: «Хм, этот парень придумал то, что должны были придумать мы, а у него даже нет степени в биологии. Как так? Он, наверно, жутко умный!», — здесь ди Грей настолько увлекается историей, что даже переходит на более разговорный английский и на какое-то время выходит из образа школьного учителя. — Поэтому уважение ко мне росло гораздо быстрее, чем могло бы при другом раскладе. А потом, когда я стал доставлять неудобства, все изменилось и они начали говорить о том, что я не более чем любитель. Но и это прошло.
Здесь мне становится обидно уже за официальное научное сообщество — судя по всему, все их аргументы разбиваются о непроницаемую уверенность ди Грея в том, что его дело правое.
— Хоть в чем-нибудь они оказались правы?
— Нет. На самом деле, мне очень повезло. Каждая идея, которую я выдвинул 10 или 15 лет назад, по поводу разделения повреждений на семь категорий или технологий борьбы с этими категориями, все они до сих пор живут и процветают. Мы не нашли новых категорий, мы не нашли причин, почему бы наши подходы не работали. Нет, я крайне доволен тем, как идут дела.
Самый отчаянный оптимист
Мой собеседник совершенно не похож на то, как я представляла себе ученого-фанатика. Он не пытается меня ни в чем убедить, не сверкает глазами и не уходит в пространные разговоры о смысле жизни. Он говорит ровным тоном, он спокоен и миролюбив. Мне довольно быстро становится ясно, что по меньшей мере половину денег его фонду принесла его же харизма. В то же время он полностью сконцентрирован на своем рассказе. Мы разговариваем в проходном помещении, вокруг нас технический персонал готовится к конференции: кто-то носит ведра с водой, кто-то пылесосит ковры, кто-то сверлит стены. Я нервно перекидываю из руки в руку диктофон, надеясь, что этого не будет слышно на записи, но ди Грей, кажется, вообще ни на что не обращает внимания.
Наше время уже подходит к концу, и я понимаю, что пора заговорить о самом важном и драматичном:
— Вы никогда не чувствовали себя разочарованным в ваших идеях? Были ли моменты, когда вам казалось, что технология никогда не сработает?
— Нет, потому что все работало, — ди Грей не дает драматичных ответов. — Конечно, мы не продвигаемся так быстро, как я бы хотел, и даже не так быстро, как я представлял себе 15 лет назад, но у этого нет научных причин.
Единственное, что сработало хуже, чем я рассчитывал, это финансирование.
— Часто бывает нелегко отличить «чистые» научные причины от экономических, — возражаю я. — Возможно, результат не достигнут, потому что в исследования вложили недостаточно денег. Но ведь возможно и то, что его в принципе нельзя достичь.
— Вы совершенно правы. Действительно, в первые пять лет эти причины было сложно различить. Но после 15 лет работы мы можем предъявить прогресс, которого мы добились, и это очень хороший результат для небольшого количества денег, что у нас было. Поэтому мы можем сказать: смотрите, если мы продвинулись за 15 лет с такой суммой денег на столько, логично предположить, что мы можем продвинуться в 10 раз дальше, если у нас будет в 10 раз больше денег.
Мировоззрение ди Грея невероятно цельное, отмечаю я про себя. Он не только организм человека воспринимает как инженерный механизм, но и все остальное: даже процесс научного познания в его представлении уподоблен автомобилю!
— Лично у меня есть ровно один вопрос к вашей теории, — я иду ва-банк. — Окей, если стратегия работает, то она работает, а если не работает, то это просто значит, что ей не хватает денег. Существует ли какой-то эксперимент, который можно поставить, чтобы сделать эту теорию опровержимой?
— Отличный вопрос, — кивает мне ди Грей и тут же уходит в сторону. — Люди часто думают, и я так думал, пока не пришел в эту область… они не понимают разницу между наукой и технологией. Наука — это действия, направленные на лучшее понимание природы, а технология — действия, направленные на управление природой. Поэтому мы не проверяем никакую гипотезу, у нас нет теорий, у нас есть только технологический проект. Но ваш вопрос все равно актуален — откуда мы знаем, что это может сработать? Откуда получаем предварительные данные?
Я начал с того, что у нас уже есть данные, полученные на машинах и самолетах. Мы знаем, как успешно продлить здоровое функционирование простых машин, чтобы они служили гораздо дольше, чем планировалось изначально. Поэтому тот же подход должен сработать для сложных машин вроде нас с вами.
Это первое подтверждение [тому, что у нас может что-то получиться]. А второе — это прогресс, которого мы уже добились в развитии конкретных технологий. Самый очевидный пример — стволовые клетки, которые уже активно изучали к тому моменту, когда я пришел в эту область. Поэтому мы ими почти не занимаемся — другие люди уже разрабатывают ключевые моменты в этой технологии.
— Что вы будете делать, если через 15 или 20 лет ваш метод все еще не будет работать?
— Я смотрю на то, что мы делаем, не то что каждые десять лет — я смотрю на это каждую неделю. Я оцениваю, хорошо ли мы движемся или можем делать это лучше, поэтому я к этому готов. Тут как с любой новой технологией: вы не знаете, что сработает, вы смотрите на то, что есть, и принимаете решения. Но моя цель здесь — спасать жизни, а не зарабатывать деньги или стать знаменитым, — и в этот момент ди Грей начинает звучать, как весьма успешный проповедник. — Поэтому, даже если у меня есть только 50% вероятности успеха, этого вполне достаточно.
— Разница только в том, что вы даете обещания, — напоминаю я. — Вы часто говорите на своих выступлениях: «Вот вы, возможно, проживете тысячу лет»…
— В обещаниях не бывает слова «возможно», — обрывает меня ди Грей, — а я всегда его употребляю. Я говорю: я думаю, что с вероятностью 50% я добьюсь этого за 20 лет. Но это не обещание, это предсказание, и это то самое предсказание, которое мы обязаны высказывать. Возможно, мои коллеги возразят, что я не должен этого произносить даже с оговоркой, что это вероятностное рассуждение. Но я думаю, что в данном случае это они ведут себя безответственно. Я думаю, что если мы не будем делать таких предсказаний, то люди, которые этого не знают и не являются экспертами, сделают неверные выводы. И их выводы будут сверхпессимистичными: они будут говорить, что мы добьемся этого через тысячу лет. А это значит, что они не будут заинтересованы тратить деньги на то, чтобы это случилось быстрее. Поэтому я должен говорить об этом, как оно есть, чтобы добиться этого быстрее. Чем я и занимаюсь.
***
После интервью меня встречает девушка-организатор.
— Как прошло интервью? — интересуется она.
— Очень интересно, спасибо, — я пытаюсь свести исход нашего разговора к короткому ответу. — Много неожиданного.
— Что было самое неожиданное? Расскажите.
— Меня впечатлило то, с какой тихой уверенностью он говорит о своих идеях. Обычно ждешь, что человек будет напирать, сверлить тебя взглядом… но нет, он очень спокоен и расслаблен.
— Ну конечно, — говорит она, — он же собирается жить вечно.
«Возможно», — добавляю я про себя.
Обри ди Грей: «Медицина предложит совершенно другое качество жизни»
Главный борец со старением, обещающий, что первый бессмертный человек уже родился, объяснил, почему богатые не смогут жить дольше бедных, а диктаторы — править вечно
Обри ди Грей — британский геронтолог и инженер, председатель фонда SENS, который ставит целью полную победу над старением. Ди Грей утверждает, что первый человек, которому предстоит прожить тысячу лет, уже родился. При этом ученый не обещает волшебной таблетки от смерти — он придерживается «стратегии достижения пренебрежимого старения». Ее смысл в том, чтобы предлагать людям в возрасте временные средства от старения, позволяющие им прожить еще 10–20 лет, дожив до следующего, радикального прорыва в геронтологии, который даст более совершенные омолаживающие технологии. В итоге через 50–100 лет пациент сможет дожить до изобретения совершенной терапии старения, которая позволит ему омолодиться до физического возраста 20–30 лет и оставаться в нем неограниченно долго.
— Вы часто говорите о том, что бессмертие — это инженерная задача. Но, чтобы ее решить, нам надо иметь совершенно другой уровень понимания биологии, чем сейчас. Пока не поймем всех процессов, которые происходят в нашем организме, нам этого не добиться, верно?
— Люди часто не понимают разницы между наукой и технологиями. Задача технологий — в том, чтобы эффективно обходить «белые пятна». Да, конечно, мы все время пытаемся узнать больше о системе, с которой собираемся работать (в данном случае о нашем теле), но при этом мы готовы использовать то, что уже знаем. Что мы знаем о старении? То, что его причиной является накопление повреждений, которые возникают в ходе повседневных процессов в организме. Эти повреждения безобидны, пока их объем не превышает уровня, после которого организм уже не может с ними справиться. Мы пока не знаем, что служит источником многих из них, зато мы можем понять, что делать, чтобы они не привели к фатальному исходу.
— Эффективные омолаживающие технологии, по крайней мере на заре их развития, явно будут дорогими. Не расширит ли это пропасть между бедными и богатыми? Ведь последние явно превратятся в более здоровый и живущий намного дольше класс.
— На первый взгляд есть немало причин для беспокойства, что социальное неравенство усилится. Люди так считают прежде всего потому, что проецируют на будущее ту картину, которую видят сейчас. Эффективные средства лечения сегодня чаще всего недоступны для бедных — что в США, что в любой развивающейся стране. Но я опять-таки считаю, что все будет иначе. Представьте, что случилось бы, если бы у нас в руках оказалась медицина, которая позволяет человеку не стареть и оставаться полным сил? В таких странах, как США, никакой президент не смог бы прийти к власти, если бы не дал заранее обещание, что он сделает ее доступной для всех. Есть и экономические причины, которые быстро снизили бы цены на такую медицину. Современные методы лечения не возвращают старого, больного человека в число тех, кто продуктивно трудится, внося вклад в экономику. Они — лишь своего рода дыра, куда уходят деньги. Но, если медицина работает на то, чтобы вернуть пожилого человека в общество, она начинает быстро окупаться — растет число специалистов с серьезным стажем, снижаются расходы на сиделок и социальные выплаты. Государство выигрывает от всего этого.
— Представим, что какой-нибудь диктатор использует технологии борьбы со старением, чтобы жить и править вечно, а своим подданным запретит ими пользоваться.
— Я уверен, что не будет никакой разницы в доступности этих технологий между демократиями и диктатурами. Нет сомнений, что диктатор может ограничить использование этих технологий, как ему угодно, но вопрос: чего он этим добьется? И как его страна сможет при этом выжить? Любая страна, которая не сделает омолаживающие технологии дешевыми, совершит самоубийство в экономическом смысле. Важно, чтобы все это успели понять, до того как появятся действительно эффективные способы борьбы со старением. В ближайшие годы произойдет важный сдвиг в сознании людей: они осознают, что медицина теперь может предложить им совершенно другое качество жизни в любом возрасте, чем раньше, тем лучше. И начнут требовать от тех, кто правит страной, поддержки подобных исследований. И конечно, мы не должны принимать решения о том, как нам развивать технологии, думая о том, что может случиться в какой-нибудь одной стране через много лет.
— Победа над старением не означает, что люди перестанут умирать, ведь останутся автокатастрофы, несчастные случаи, убийства. Не кажется ли вам, что человечеству придется решить массу социальных проблем, прежде чем мы сможем воспользоваться плодами вечной молодости?
— Я абсолютно уверен в том, что нам не требуется решать все эти проблемы, до того как заняться борьбой со старением. Дело в том, что победа над старением поменяет отношение людей ко многим из этих проблем. Например, сейчас система автострахования работает в основном на то, чтобы возмещать ущерб от порчи машин, а не на то, чтобы сокращать число ДТП со смертельным исходом. Подсознательно люди рассуждают так: зачем я буду беспокоиться о том, что попаду в аварию, ведь рано или поздно я все равно умру. Когда люди начнут жить намного дольше, они станут уделять совершенно иное внимание другим причинам смертей — например, станут инвестировать в разработку системы самоуправляемых автомобилей, которая снизит риски ДТП почти до нуля, или в разработку надежных вакцин от эпидемий. И даже в то, чтобы отслеживать траектории астероидов, чтобы один из них не ударил по Земле.
— Один из довольно бредовых аргументов против борьбы со старением — то, что оно приведет к перенаселению. Почему это не так?
— О да, это самый частый аргумент, который я слышу. Почему люди не беспокоятся о перенаселении, когда речь идет о борьбе с тяжелыми болезнями? А ведь мы именно занимаемся тем, что собираемся спасать людей от болезней, которые ведут к смерти. И все же это обоснованный вопрос. Когда мы победим все эти болезни, смертность серьезно упадет, и это не может не отразиться на демографии. Даже сейчас рождаемость на планете более чем в два раза превышает смертность. Но надо помнить, что перенаселение — это не вопрос нехватки пригодного для жизни пространства: его очень много.
— Ряд ученых собираются развивать другие направления борьбы со смертью, например «цифровое бессмертие», когда личность человека будет загружаться на компьютерные носители.
— На данный момент у нас нет никаких способов определить, является ли эта задача хотя бы теоретически решаемой. Конечно, мозг состоит из элементов, которые действительно можно скопировать на небиологический носитель, и сделать копию нашего мыслительного органа, состоящую, например, из кремниевых «нейронов». Но затем все теряется в тумане. Будет ли этот «мозг» одним целым с нашей личностью? Будет ли он обладать сознанием? Нет, гораздо легче добиться неограниченной продолжительности нашей обычной жизни.
— А как вы относитесь к проектам по сохранению тел или голов людей при низких температурах?
— Крионические проекты вполне серьезны с научной точки зрения. Но инвесторы не готовы в них вкладываться, и это вполне объяснимо. Пока не существует способов поместить человеческое тело в сосуд с жидким азотом, не нанеся ему серьезного ущерба. Крионисты знают об этом и надеются на то, что в будущем появятся способы устранить этот ущерб, нанесенный организму, который предстоит «разбудить». От того, появятся ли они, зависит и успех всей затеи. Можно ли будет оживить тех, кого уже заморозили? Никто не знает.
Полную версию разговора с Обри ди Греем вы найдете на сайте «РБК Pro» по ссылке ниже.
Обри ди Грей — РБК: «Между победой над смертью и религией нет конфликта»«Жить вечно — вовсе не означает быть вечно молодым» – Коммерсантъ FM – Коммерсантъ
Россияне не хотят жить вечно. Большинство граждан не привлекает идея бессмертия, следует из опроса «Левада-центра». По мнению россиян, жить необходимо до тех пор, пока сохраняются силы и ясность ума. Подробности — в материале Полины Романовой.
Как выяснили социологи «Левада-центра», 62% россиян против того, чтобы жить вечно. Бессмертными хотят быть только 20%. Остальные затруднились с ответом. При этом большая часть россиян вообще не задумывалась о смерти. В этом признались 39% опрошенных. 15% утверждают, что готовы к смерти, в то время как 38% ответили на этот вопрос отрицательно. Люди не видят смысла в вечной жизни, так как она представляется им скучной, считает психолог Сергей Селиверстов.
«Жить вечно — вовсе не означает быть вечно молодым. Вот вы живете и старитесь, исполнилось 70 лет, 100 лет, 200 и 300 лет, и вы старитесь-старитесь-старитесь. Под конец вы начинаете жить просто физически и умственно разваленным. Такая вечность вам понравится? Все идет по тому же циклу, и вот вы снова и снова переживаете забытые романы, забытые моды, которые снова возникают, забытые кумиры», — сказал он.
Почти половина участников опроса придерживается мнения, что человеку стоит жить до тех пор, пока сохраняется его здравый ум и физическая активность. 22% респондентов ответили, что желают продлить свое пребывание на Земле насколько возможно. 26% считают, что жить нужно столько, сколько бог даст. Люди боятся бессмертия, так как им пока не представлялось такой возможности, уверен Николай Васин, учредитель «Храма любви, мира и музыки имени Джона Леннона», который известен тем, что не разделяет общепринятую позицию о смерти одного из основателей The Beatles. По словам эксперта, в случае если бы человечество могло жить вечно, мир бы только процветал.
«Надо спасать нашу вечную жизнь, наш вечный кайф. Надо людей делать гулливерами, богами. Мы все говорим, что мы сотворены по божьему подобию, но нам до бога далеко еще. Я могу привести пример — «Битлы», Элвис Пресли — божественных личностей, которые по божьему подобию уже творили и сотворили новую вселенную будущего, рай. Для того чтобы таких людей было много, на мой взгляд, надо вложить в это колоссальные средства», — сказал он.
Тем временем, разговоры о жизни после смерти все ближе к реальности. Летом этого года генеральный директор интернет-компании Newmedia Stars Дмитрий Ицков озвучил план переноса личности на небиологический носитель. Ожидается, что к 2045 году человеческий мозг научатся вживлять в некий компьютер. Он при этом сможет контролировать тело, которое будет существовать в виде голограммы. Над проектом работают 23 специалиста. Больше половины из них — философы, остальные — физики, инженеры и биологи. По словам одного из разработчиков программы, заведующего лабораторией нейрофизиологии биологического факультета МГУ Александра Каплана, пока на научном уровне можно говорить лишь о значительном продлении жизни, но не о бессмертии.
«Если бы можно было сделать полный протез тела, то личность осталась бы хотя бы в жизни мозга, который был бы сохранен. А полный протез тела — это уже не фантастика, нужно только понимание людей, что это будет не монстр, это будет та же личность, та же память человека. Вопрос в том, хочет ли человек продлить жизнь своей личности, скажем, на 200-300 лет», — сказал он.
С годами россияне все с большим пониманием относятся к идее бессмертия. Так, противников вечной жизни два года назад было на 6% больше, чем сейчас.
«Можно ли жить вечно? В теории – да, но это будет не человеческая жизнь»
Футуролог о людях, которые не понимают, что их сделали дебилами, бесконечной сосиске и фантастике, которая уже стала реальностью
«К 2100 году однозначно экономики и социумов в привычном для нас понимании, скорее всего, не будет, а появится что-то совершенно другое», — считает Данила Медведев, футуролог и основатель единственной в России криофирмы «Криорус». В 2010-м он крионировал мозг своей бабушки. В интервью «БИЗНЕС Online» Медведев рассказывает о том, почему стартапы не решают задачу технологического прогресса и когда наступит бессмертие.
Данила Медведев: «У нас, с одной стороны, есть какие-то рассказы про будущее, с другой — есть мир, который эти рассказы игнорирует, используя для развлечения, пренебрегая их смыслами» Фото: © Владимир Трефилов, РИА «Новости»
«РИСКИ ПАНДЕМИИ ТЕСНО СВЯЗАНЫ С РИСКАМИ БИОЛОГИЧЕСКОГО ТЕРРОРИЗМА»
— Данила Андреевич, на ваш взгляд, такие события, как коронавирус, — это случайность или закономерность?
— Закономерность, потому что было ясно, что подобное произойдет. Ученые об этом предупреждали, как и специалисты, которые занимаются коронавирусами. Даже у меня прошла презентация для «Газпромнефти» в ноябре 2019 года, когда я говорил, что пандемия — один из трех главных рисков. Через две недели после моей презентации первый человек в Ухане заразился коронавирусом. Понятно, что никто не знал, когда точно данный вирус перескочит от летучей мыши к человеку. Это могло случиться не в 2020 году, а в 2021-м, 2022-м или 2025-м. Но все было предсказуемо.
Гораздо интереснее то, что человечество неспособно себя разумно вести и планировать реакцию на известные проблемы. Более того, в случае с коронавирусом ситуация усугубляется тем, что вакцина была создана еще 13 января, то есть до того, как пандемия стала распространяться. Если бы у нас имелись организационные механизмы для принятия правильных решений на уровне государств, ООН и так далее, то избежали бы гибели миллионов человек, просто целевым образом раздав эту вакцину пока даже без необходимого тестирования, чтобы все группы риска ее получили. Может, кто-то бы от побочных действий вакцины пострадал, но это количество исчислялось бы десятками, максимум сотнями людей. В любом случае вряд ли имели бы место сотни смертей. Но это не было сделано, что очень характерно показывает позицию человечества по поводу других глобальных вызовов. Она примерно такая же: по астероидам ничего не делается, по солнечной опасности — тоже, развитие нанотехнологий заброшено, технологии, связанные с продлением жизни, игнорируются. Также нет как таковой единой футурологии, которая бы лежала в основе принятия решений. Получается, что у нас, с одной стороны, есть какие-то рассказы про будущее, с другой — есть мир, который эти рассказы игнорирует, используя для развлечения, пренебрегая их смыслами.
— Вы говорите, что предсказали пандемию. На основании чего сделали прогноз?
— Риски пандемии тесно связаны с рисками биологического терроризма. Это мне было ясно уже десяток лет. В 2019 году принят документ о глобальных вызовах Всемирного банка, где эксперты картировали, какие есть риски и их вероятность. Там тоже пандемия значилась на самой высокой ступени по потенциальным последствиям, но не по наиболее высокой вероятности.
«Если бы у нас имелись организационные механизмы для принятия правильных решений на уровне государств, ООН и так далее, то можно было бы избежать гибели миллионов человек, просто целевым образом раздав эту вакцину пока даже без необходимого тестирования, чтобы все группы риска ее получили» Фото: «БИЗНЕС Online»
— Многим сначала казалось, что в коронавирусе нет ничего страшного — обычная респираторная инфекция. Как видите, почти весь мир объявил локдаун весной. В чем же угроза ковида, раз нужно принимались такие жесткие меры?
— Данные меры не были в мягкой форме приняты раньше. Еще два года назад стало ясно, что нужно внедрять системы фильтрации воздуха, обеззараживания, какие-то шлюзы, чистые зоны проектировать. Но нам казалось, что это не из реального мира, никто всерьез оказался не готов воспринимать такие идеи. Зато сегодня, когда я прихожу на Покровке в Дом общественных организаций, на входе стоит огромная камера с ультрафиолетом, озонированием, куда заходит человек, где его обрабатывают, только потом он проходит дальше. Уже реализована концепция, что на входе в здание надо делать систему обеззараживания, как в фантастических фильмах. Подобное уже реальность, в Москве по крайней мере.
Все это можно было делать раньше, думать о том, как, допустим, самолеты, метрополитен, школы могут стать местами распространения инфекции, и принимать меры там. К примеру, на Тайване есть система трекинга, которую они реализовали после эпидемии SARS и смогли использовать при коронавирусе.
Проблема именно в том, что мы не осуществили этого раньше. Есть поговорка: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Здесь то же самое: все можно было сделать заранее и с меньшим количеством жертв, но никто к подобному не готовился.
— Я так понимаю, что это все-таки не искусственно созданный вирус, а возникший естественным путем перехода с животного на человека?
— Практически наверняка да. Но риск искусственно созданных вирусов остается. Там опасность может быть такой же. То, что COVID-19 не был искусственно созданным, не означает, что через год или два кто-то не сделает искусственный, более опасный вирус.
«Люди в последние 20 лет технологически подготовились к удаленной работе, а последний год привел к тому, что все этот переход осуществили» Фото: «БИЗНЕС Online»
«ВНИМАНИЕ К БИОЛОГИЧЕСКИМ РИСКАМ будет ПОСТОЯННЫМ»
— В одном из заголовков новости про вас написали: «Футуролог предсказал жизнь после пандемии». Так какой же станет жизнь после коронавируса как в России, так и в мире?
— С одной стороны, она будет такой же, как раньше. С другой стороны, люди в последние 20 лет технологически подготовились к удаленной работе, а последний год привел к тому, что все этот переход осуществили. Сегодня те представления, которые имелись у людей о мобильности, глобализации, о том, где нужно находиться и куда ездить, очень сильно поменялись. Скорее всего, подобное сохранится. Появилась новая возможность, о которой раньше только рассуждали в 1980-е, — телеработа. Для многих это теперь стало реальностью.
— То есть «удаленка» явится привычной частью нашей жизни?
— Да, она станет мейнстримом. Еще несколько лет назад это было распространено для дауншифтеров, которые уезжали на Бали и работали оттуда. Но подобное касалось отдельных профессий. А сегодня это норма и для офисных сотрудников, и для людей самых разных профессий и уже не поменяется.
— Какие еще есть признаки новой реальности?
— Самое главное — внимание людей к биологической безопасности. Почти сто лет прошло с эпидемии испанского гриппа, люди в развитых странах постепенно забыли, что такое инфекционные заболевания. А сейчас вспомнили. Очевидно, что десяток или два десятка лет не забудут. Те поколения, которые сейчас живы, этот опыт будут помнить. Поэтому внимание к биологическим рискам станет постоянным. Положительная сторона в том, что есть шанс на то, что окажется выделено достаточно ресурсов, чтобы разобраться с инфекционными заболеваниями вообще, разработав необходимые платформы вакцин. Это также может помочь победить такие болезни, как малярия, которые долгое время оставались неуничтоженными.
— Но от малярии даже нет прививок.
— Скорее всего, в ближайшие лет пять эта проблема тоже будет решена.
— А маски теперь с нами навсегда?
— Да. Были страны, такие, как Южная Корея, Тайвань, где к ношению масок все привыкли, в том числе во время сезонных эпидемий гриппа. Сейчас люди выработали данную привычку. Понятно, что дорогой ценой, но всем ясно, зачем это нужно, равно как и мыть руки. 150 лет назад произошел скачок гигиены, когда люди осознали, что грязные руки распространяют заболевания и начали мыть их. Сейчас также поняли, что можно носить маски, перчатки, использовать антисептики — гигиена XXI века.
— Но еще остались «ковид»-диссиденты, для которых подобное до сих пор неубедительно.
— Это всегда существовало. Когда было открыто, что грязные руки распространяют заразу, что нужно мыть руки перед операцией, многие врачи возмущались и нападали на Игнаца Земмельвейса, который выступил с данной гипотезой. Говорили, что врачи — люди благородные, у них не могут быть грязные руки по определению. Поэтому диссидентство имелось, но в конечном итоге все сообразили и поняли.
— Может, еще какие-то будут глобальные изменения в устройстве миропорядка?
— Я думаю, что нет, потому что, несмотря на масштаб явления, все-таки есть проблемы и причины смерти, которые уже существуют: 20 тысяч человек умирают каждый день от проблем с экологией, около 10 тысяч погибают ежедневно от голода. По сравнению с этим коронавирус как временная напасть все-таки менее значим, чем глобальные проблемы старения. Поэтому я думаю, что на несколько лет мы на ковид отвлечемся, а дальше у человечества есть определенные траектории развития, с которых мы не можем никуда сойти. Нам надо разобраться с климатом, вопросами продления жизни, устойчивого развития. Впереди у нас есть такие вызовы, как сильный искусственный интеллект и нанотехнологии. В сопоставлении с подобным коронавирус — небольшое отвлечение.
— Зато в 2020 году казалось, что, кроме ковида, вообще больше ничего не существует.
— Проблема в том, что люди в целом не очень могут понимать значимость того, что происходит, и не умеют реагировать на глобальные проблемы. Была вакцина, но никто не смог ее применить, точно так же все стали отвлекаться на экономические проблемы, связанные с коронавирусом, игнорируя при этом экономические вопросы, связанные с нанотехнологиями. Мир в целом развивается не слишком разумно. Реакция на то, что происходит, в том числе на ковид, не очень рациональная.
— Вы говорите про вакцины, которые разрабатываются в разных странах. Но пока у нас нет точных данных, как долго будет действовать иммунитет от коронавируса, станет ли он пожизненным или сохранится всего на пару лет, а то и на полгода.
— Эту проблему можно было решать по ходу. Вакцина появилась 13 января, уже тогда имелась возможность ее начать применять. Если бы ввели принудительную вакцинацию для пассажиров, которые прилетали из Китая, Италии или откуда-то еще, то сильно сократили бы число заболевших. Тогда бы больше стран могли справиться с коронавирусом полностью, как это сделали в Южной Корее. Но никому даже в голову не пришло, что мы можем использовать вакцину под чью-то ответственность. Все решили, что надо использовать ту схему, которая есть: вакцина должна пройти стадии утверждения, испытания. Все торопились, но все равно это заняло почти год. В итоге более одного миллиона человек погибли. Даже при самом плохом сценарии от побочных эффектов вакцины погибли бы 10–20, может, 1 тысяча человек, но это все равно меньше, чем погибло от коронавируса. Поэтому, на мой взгляд, тут должно было быть однозначное решение, но у нас в обществе нет таких сил, которые способны принимать такие волевые решения.
— Разве принудительная вакцинация прошла бы в обществе?
— Тут вопрос политической воли. Если завтра мы узнаем, что падает метеорит и у нас осталось полгода, мы тоже будем ждать целый год, пока кто-то примет решение, или начнем действовать?
— Вы сравнили! Колоть что-то, что непонятно, к каким последствиям приведет, и метеорит!
— Большинству людей кажется, что самое безопасное решение — ничего не делать, статус-кво. На самом деле ничего не делать — это тоже решение, но иногда наиболее опасное и вредное.
— А иногда, может, и действенное.
— Скажем так: в ситуации, когда мир быстро меняется, появляются какие-то вызовы, ничего не делать — достаточно плохой вариант. Мир поменялся, нужна какая-то реакция, а мы думаем, что и так сойдет. Но нет, не сойдет, потому что изменение уже произошло.
— Значит, вы считаете, что вакцинами мы сможем закрыть проблему коронавируса?
— Сейчас сложнее, потому что пандемия достигла уже серьезного размаха, и масштаб вакцинации будет требоваться гораздо больший. Если в январе 2020-го речь шла о том, чтобы вакцинировать 10–100 тысяч человек, то сейчас это уже десятки и сотни миллионов. Значит, задача в сотни раз сложнее. Очевидно, что это стратегия, которую выбрали все страны, то есть самый простой и понятный вариант — у нас будет вакцина, проблема будет решена. Почти никто не стал вводить второй локдаун, решили, что дождутся препарат, и все будет нормально. Поэтому, скорее всего, по данному сценарию все пойдут.
— Вы сделали прививку от коронавируса?
— Жду результатов анализов и планирую в ближайшую неделю или две это сделать.
— Какую вакцину выбираете — центра им. Гамалеи или «Вектора»?
— Центра им. Гамалеи. Она есть, с ней проще.
«Если меняется ситуация по ресурсам, то становится иной и химическая промышленность, полностью преобразуется железнодорожный и автомобильный транспорт, могут появиться новации в области перевозок» Фото: «БИЗНЕС Online»
«ЕСЛИ МЫ ЗАГЛЯНЕМ В 2050 ГОД, ТО ПОЙМЕМ, ЧТО НИКТО У НАС НЕ БУДЕТ ПОКУПАТЬ НЕФТЬ И ГАЗ»
— Какие у вас ожидания от 2021 года? Станет ли он легче, чем 2020-й?
— Я не думаю, что 2021-й станет легче. В целом экономические проблемы никуда не денутся. У меня есть определенные надежды, что какая-то повестка, связанная с долгосрочным планированием, придет в связи с разработкой стратегии-2050 для России по сокращению выбросов парниковых газов. Это может привести к тому, что больше организаций начнут задумываться, какая у них программа на 30 лет. Сейчас в большинстве компаний стратегия делается максимум на три-пять лет. Если это произойдет, подобное будет большим шагом вперед. Чтобы решить те глобальные задачи, которые у нас есть по безопасности, окружающей среде, климату и развитию технологий, нужны комплексные подходы. Это не может осуществить одна организация или один футуролог. Необходимо, чтобы многие организации начинали проектировать будущее вместе. У меня есть надежда, что разговоры, которые начинаются в России, о том, как мы станем выполнять Парижские соглашения, приведут нас к изменениям, когда впервые появится план, что же мы собираемся делать в ближайшие 30 лет.
— Что бы лично вы записали в данный план?
— Отказ от нефти, газа и угля…
— Об этом давно говорят, но воз и ныне там.
— Так у нас значительная часть нефти и газа идет на экспорт. А если мы заглянем в 2050 год, то поймем, что никто у нас не будет их покупать. Евросоюз, с одной стороны, и Китай, с другой, объявили, что к 2050-му перейдут на нулевые чистые выбросы СО2. Это значит, что они не будут импортировать ни российскую нефть, ни газ. Так что подобное уже зависит не от нас самих, а от окружающего мира. Стратегия должна отражать то, что мир поменяется, по крайней мере, так решили руководства Китая и ЕС. Декларации они сделали достаточно понятные и однозначные. КНР в эту сторону уже двигается с развитием солнечной энергетики, электрического транспорта. Партнерство, которое у нас может быть по проектам типа «Сахалина» или чего-то еще, будущего не имеет. Соответственно, стратегию надо начинать с этого. А дальше смотреть, что если меняется ситуация по ресурсам, то становится иной и химическая промышленность, полностью преобразуется железнодорожный и автомобильный транспорт, могут быть новации в области перевозок. Затем мы понимаем, что меняться будет и социум. С одной стороны, будут появляться технологии продления жизни, всякие инициативы типа базового гарантированного дохода. Соответственно, компаниям надо включать в стратегию, что они станут делать с новой рабочей силой, которая понимает, что работать уже не обязательно, а нужно чем-то занимать свое время.
Дальше изменения еще более серьезные. Это и развитие искусственного интеллекта, и нанотехнологии. К счастью, Анатолий Чубайс ушел из Роснано, и у нанотехнологий в России появился еще один шанс. Скорее всего, в течение 30 лет это даст результаты. Есть отдельные проекты в департаменте энергетики США по атомарному производству, рано или поздно подобное тоже начнет срабатывать. То, что сейчас никто этого не понимает, ничего не означает с точки зрения больших трендов. Так же можно не замечать до какого-то момента коронавирус, но он все равно появляется, и тогда приходится реагировать. То же с любыми другими изменениями.
— Судя по выступлениям Владимира Путина, он верит, что от углеводородов еще долго не откажутся.
— Долго — понятие относительное, зависит от горизонта планирования. Тут же нужно понимать, что, если он на публику говорит, что долго не откажутся, значит, что знает, что откажутся, и даже знает, когда примерно, но не готов это еще признать. Само по себе начало разговора о таком уже говорит о том, что его позиция скорректирована. Мы понимаем, что лет 5–10 назад речь вообще об этом не шла. А уже сейчас есть указы о стратегии по снижению выбросов. Понятно, что аналитику и президент, и остальные видели. Как бы они ни пытались на публику говорить, что все хорошо, чтобы не обвалились акции нефтяных компаний, реальные прогнозы, я думаю, им хорошо известны.
— В таком случае было бы неплохо уже в данном направлении двигаться, но не только посредством написания стратегий и указов.
— Это механизм. Я тоже, может, хотел бы, чтобы какие-то проекты в мире реализовывались быстрее. Но проблема в том, что система управления у нас очень консервативная и медленная, она умеет работать только так — через саммиты, стратегии, планы, указы. В какой-то момент иногда начинаются какие-то действия. Еще сто лет назад обсуждалась идея создания мирового правительства, что когда-нибудь управление перехватят международные организации, но мир пока устроен так, как устроен. Любые изменения тоже должны делать в рамках чиновничьего госаппарата, бюрократии. С одной стороны, задача сложнее, чем бюрократия может потянуть, с другой стороны, иных вариантов у нас нет.
— С нашим централизованным управлением в России логично и эффективно поручать развитие технологий государственным или полугосударственным компаниям или лучше отдать на откуп частным? Например, Роснано — госкомпания, Чубайс 10 лет бесполезно там просидел.
— Он, по сути, управлял инвестиционной компанией. Роснано при нем никогда не брала ответственности за разработку нанотехнологий, они все время думали, что их где-то купят. Но проблема в том, что приобрести какие-то изобретения в России еще можно. Но покупать нанотехнологии, которых еще нет, абсурдно. Но Чубайс — рыночник, с его точки зрения, все покупается, надо просто предложить хорошую цену. Так это не работает. Если нанотехнологий нет, то их не купишь ни за какие деньги. Чубайс за 10 лет этого так и не смог понять, в результате Роснано в какой-то момент начало заниматься ахинеей, покупая совершенно безумные проекты — велосипеды, планшеты и прочее.
А если говорить о том, каким организациям лучше поручать разработку, однозначно компаниям и бизнесу, которые могут быть как государственными, так и частными, — не принципиально. Главное, чтобы у них была возможность планировать на 10–15 лет и делать проекты, которые не дадут отдачи в ближайшие два года. Это главный критерий. Очень многие задачи, которые нам надо решать, требуют такого стратегического взгляда. Нужен не подход стартапов, фундаментальной науки, а именно подход корпоративных лабораторий.
— Условно говоря, опять этим будет заниматься Сбер и подобные?
— Да, при всех недостатках у них есть хотя бы в какой-то степени действующая система разработок, они могут вкладываться в какие-то длинные истории. Понятно, что было бы хорошо, если бы не только Сбер, но тут вопрос ко всем остальным: Сбер делает, так и вы начинайте. В том числе это касается металлургов, транспортников, всех компаний в машиностроении — им тоже надо придумывать, чем они будут заниматься через 30 лет, и уже сейчас закладывать какую-то основу для этого.
— Например, КАМАЗ постоянно работает над беспилотниками.
— Да, но всем остальным тоже нужно делать. Хорошо известно, что в России процент инновационно активных предприятий достаточно низкий. Кто-то пытается находить новые схемы и варианты, но не все.
— Вы сказали, что в стратегии до 2050 года надо прописать отказ от нефти, газа и угля. Но и зерно, на которое у нас делают ставку, тоже не пригодится, сельское хозяйство тоже умрет.
— Да, особенно животноводство, его время уже ушло. Технологии искусственного мяса, которые появлялись в последние годы, однозначно перечеркивают всю историю с животноводством. И свиньи, и коровы, и куры — пережитки прошлого. В ближайший год-два это еще никуда не денется, но через 10 лет с определенной вероятностью исчезнет. Все попытки противостоять появлению растительных жиров — детский сад по сравнению с тем, что будет, когда придут настоящие технологии производства синтетической еды, которая создается в том числе с помощью генно-инженерных бактерий. Замена появляется и для молока, и для мясных продуктов. В какой-то момент действительно значительная часть сельского хозяйства и животноводства будет перечеркнута, так как окажется неконкурентоспособна.
«Влияние таких людей, как Илон Маск, Билл Гейтс или Эрик Дрекслер на то, что происходит, существенно больше, чем влияние даже миллионов бедных, голодающих, обездоленных, больных, сирых и убогих. Это факт» Фото: © Tobias Schwarz/dpa/globallookpress.com
«ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В ЦЕЛОМ ДОЛЖНО ОПРЕДЕЛИТЬСЯ, ЧТО В СЛЕДУЮЩИЕ 30 ЛЕТ БУДеТ ДЕЛАТЬ»
— В таком случае что Россия может предложить миру, кроме нефти, газа и продукции сельского хозяйства?
— Подобное фундаментальный вопрос не только для РФ, но и для всего мира. Если посмотреть на то, из чего сейчас состоит экономика, это автомобили и их обслуживание. Вторая промышленная революция, которая произошла в XX веке, породила экономику, культуру, социум, которые крутятся вокруг автомобиля с двигателем внутреннего сгорания. Такие компании, как Toyota или Volkswagen, среди лидеров вложений в научно-технические разработки.
Второе направление — система здравоохранения, а также молекулярная биология, генетика. Это вроде тоже области, в которых вращаются большие деньги, но там тоже ситуация кризисная. Результатов не столько, сколько вкладывается денег. Поэтому вопрос, что мы можем предложить, касается не только России, но и всей мировой экономики.
Третье направление — компьютеры и коммуникации. Тут тоже ситуация не очень хорошая. Последние 20 лет нам выдают все новые смартфоны, планшеты и онлайн-сервисы, но каких-то принципиальных улучшений в данной области нет. Да, становится дешевле, качество картинки лучше, но в целом это не какой-то суперпрорыв, какой был, когда появилось производство пластика или электричество.
Получается, человечество в целом должно определиться, что в следующие 30 лет станет делать. Вопрос открытый, вариантов имеется много. Это могут быть всякие направления, связанные с решением климатической проблемы, то есть не создание новой ценности, а защита от проблем. Если начнут развиваться нанотехнологии, подобное может сильно повлиять на все, но тоже не в смысле, что появится какая-то одна новая инновация, а в плане, что полностью поменяется структура производства: вместо фабрик, логистических центров, длинных логистических цепочек останутся какие-то нанопроизводства, которые, грубо говоря, будут стоять у нас дома и производить все что угодно.
К 2100 году однозначно экономики и социумов в привычном для нас понимании, скорее всего, не будет, а появится что-то совершенно другое.
— И что же?
— Зависит от нас и от того, как мы будем все это проектировать. Тут нет какого-то тренда, на который мы можем положиться. Есть понимание, что, допустим, развитие нанотехнологий экономику явно переформатирует очень сильно. Как именно, мы не знаем. Может, это будут нанофабрики, стоящие у каждого дома. Или какие-то нанороботы или производственные станции, которые находятся у каждого в подъезде. Может, появится что-то, что даст человеку автономию, и люди будут распределены по всей Земле или полетят на другие планеты, в пояс астероидов, потому что любой человек сможет позволить себе накопить на ракету и улететь на астероид. Потенциально такие возможности есть, все зависит от конкретных людей и компаний, какие у них будут проекты.
— Если честно, в это верится с трудом, учитывая, сколько в мире бедного населения.
— Бедное население находится на обочине прогресса и не играет особой роли. Сейчас в Индии идут протесты, в которых участвуют 250 миллионов фермеров. Там государство решило принять новый закон и поменять структуру рынка закупки сельскохозяйственных продуктов. Фермеры этим недовольны, потому что боятся, что начнут доминировать крупные компании. Что решат 250 миллионов фермеров, волнует довольно мало. Если мы посмотрим вперед на 30–80 лет, то, что их беспокоит, тоже особой роли не играет. Влияние таких людей, как Илон Маск, Билл Гейтс или Эрик Дрекслер, на происходящее сейчас существенно больше, чем влияние даже миллионов бедных, голодающих, обездоленных, больных, сирых и убогих. Это факт.
«Технологии искусственного выращивания мяса из клеток уже применяются. В Тель-Авиве есть экспериментальный ресторан, где можно наблюдать, как выращивают куриное мясо из клеток в лабораторных условиях» Фото: «БИЗНЕС Online»
«С ПОМОЩЬЮ НАНОТЕХНОЛОГИЙ МОЖНО СОЗДАТЬ БЕСКОНЕЧНУЮ «СОСИСКУ»
— Но что тогда делать с этими голодающими жителями Африки? Неужели все «продвинутое» человечество улетит с Земли, оставив их тут голодать?
— С помощью нанотехнологий можно создать бесконечную «сосиску», которая не заканчивается. С одной стороны ее человек отгрызает, а с другой она берет из воздуха CO2, солнечную энергию и отрастает, так что ее можно бесконечно есть. По сути, мы к этому почти пришли. Технологии искусственного выращивания мяса из клеток уже применяются. В Тель-Авиве есть экспериментальный ресторан, где можно наблюдать, как выращивают куриное мясо из клеток в лабораторных условиях. Один раз у курицы взяли кусочек, и он бесконечно растет. То же самое можно будет реализовать в массовом режиме. Тогда любому человеку можно будет выдать бесконечную «сосиску» и сказать: «Мы тебе больше ничего не должны. От голода не умрешь, от болезней тоже, потому что сосиска тебя будет еще и лекарствами кормить, и прививки делать. Что тебе еще нужно? Крыша над головой? Так живи там, где тепло».
— В таком случае экономики в привычном нам виде уже не станет.
— Она останется, но это будет экономика, в которой участвуют только те, у кого есть какие-то серьезные интересы, например, люди, которые обсуждают, как они начнут строить базу на астероиде. Это станет не столько экономика, где что-то продается и покупается, сколько сложная форма взаимодействия.
Что касается людей, которые бедные и обездоленные, понятно, что о них как-то позаботятся, но эта бесконечная «сосиска» может быть максимумом, что для них светит. Им скажут: «Чего вы еще хотите? Доступ в интернет? Вон он у вас есть, можете просто на ладони экран получить». Можно им сказать, что любые материальные блага — это ваша «сосиска». А нематериальные — вот вам листочек бумаги, на котором можете читать все, что хотите, но не мозольте нам глаза на наших космических дорогах.
— Уточню. Вы рассказали про искусственное мясо. Вы что-то подобное уже попробовали?
— Я нет, пока руки не дошли. В Москве в нескольких ресторанах уже появилось искусственное мясо. Но в других странах, например, в США «Бургер Кинг» почти во всех ресторанах ввел растительные бургеры, а «Макдоналдс» тоже вскоре обещает. Тут необязательно пробовать самому, я в этом смысле не Фома неверующий, который не верит, пока не попробует. Для меня как футуролога то, что будет искусственное мясо, стало понятно еще 10 лет назад и раньше. Самое прикольное, когда я в первый раз об этом узнал. А когда что-то происходит и становится массовым, то и так было понятно, что случится.
— Хочется же сравнить, отличается ли оно от настоящего.
— Согласно обзорам и рецензиям, оно даже лучше, чем настоящее. Понятно, что это дело вкуса, но все довольны. Если имелись традиционные заменители мяса — соевые продукты, — которые намного хуже, то современное искусственное мясо от обычного не отличается.
«У нас сейчас есть человеческий труд, когда что-то делаем руками с помощью инструментов и машин. В какой-то момент этот труд сможет замещаться трудом роботов» Фото: © Mahmoud Bakkar/dpa/globallookpress.com
«ЧЕМ ДАЛЬШЕ, ТЕМ БЛИЖЕ ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ К ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ ПО ВОЗМОЖНОСТЯМ»
— Про искусственный интеллект много говорят. Вместе с тем возникают страхи, что искусственный интеллект, сверхразум нас всех поработит. Тот же Илон Маск считает, что рано или поздно он объявит нам войну. Вы как-то уже говорили, что нужно развивать человеческий интеллект, чтобы искусственный нас не захватил. Правильно?
— Да, вроде однозначный выбор. Вместе с тем большинство людей об этом не задумываются, в том числе те, кто занимается разработкой ИИ. Если взять тот же Сбер, то искусственный интеллект — приоритет, а внимание человеческому интеллекту не уделяется. Никто не думает о том, как может произойти трансформация от обычного человека до сильного ИИ к 2050 году. Соответственно, должна быть цепочка, что у нас произойдет через два-четыре-шесть-десять лет. Ее почти никто не понимает. В связи с подобным практически никто не занят данной темой. Я и мои коллеги занимаемся, но это капля в море с точки зрения возможности человека выйти за пределы человеческого разума и двинуться куда-то дальше.
— Как можно улучшать человеческий интеллект?
— Хороший вопрос. Первый шаг — начать разбираться в том, как работает мышление. Мы про это знаем очень мало, даже те знания, которые есть, никак не используются. Есть ученые, которые занимаются когнитивными науками, изучают восприятие, как работают ассоциации, внимание, память. Но почти никто из этого не делает нормальные практикумы, обучение. Даже те, кто осуществляет подобное, зачастую просто мошенники, которые обещают прокачать ваш мозг с помощью пары-тройки упражнений. Это на самом деле большой риск. Чем дальше, тем ближе искусственный интеллект к человеческому по возможностям. Если мы ничего с этим не сделаем, то те страхи, о которых говорит Маск, реализуются.
— Кстати, на ваш взгляд, Маск — революционер или мечтатель?
— Он и то и другое. На эту тему хорошо писал Генрих Альтшуллер, у него есть книга «Как стать гением», в которой подробно расписана жизненная стратегия творческой личности. Маск все делает правильно: ставит цепочку достойных целей, обходя различные препятствия, идет вперед. Все, что делали Вернер фон Браун и Сергей Королев, — это, по сути, тот же подход. Они, с одной стороны, мечтатели, а с другой — работали руками вместе с единомышленниками над тем, чтобы мечты реализовать.
— Когда наступит эра роботов?
— Она, скорее всего, будет надвигаться постепенно. Когда 15 лет назад я думал про структуру рынка труда, экономики, то предположение было, что мы имеем дело с классическим замещением одной технологии другой. У нас сейчас есть человеческий труд, когда что-то делаем руками с помощью инструментов и машин. В какой-то момент этот труд сможет замещаться трудом роботов. Данный процесс постепенный. В какой-то момент каналы заменялись железными дорогами, а те автомобильными, потом автомобильные перевозки частично замещались авиаперевозками. Это процесс, у которого в прошлом есть начало (роботизация началась в 1960-е), а есть где-то в будущем конец (может, 2060-е). Процесс идет постепенно, хотя из-за пандемии где-то робототехнические проекты получили толчок, в том числе всякое производство еды в ресторанах, другие области, где надо минимизировать контакты между людьми. Разнообразные курьерские доставки тоже начинают осуществляться с помощью роботов. Amazon внедряет беспилотный транспорт, «Яндекс» в Москве выкатывает роботов-курьеров и так далее. Эпоха роботов приходит. Другое дело, будет ли это резкий скачок. Пока что нет таких признаков. На сегодня все выглядит так, что начнутся постепенные изменения, которые займут следующие 20–30 лет. К 2050 году мы уже станем жить в мире, где роботов огромное количество.
— В этой эпохе роботов какое место у человека? Что ему делать? Или останутся какие-то области, где люди все-таки незаменимы?
— Тут все зависит от развития искусственного интеллекта. Если мы будем иметь только роботов, которые могут выполнять работу, но не могут думать, то в этом случае человек останется много где: станет программировать, командовать, принимать решения. А если развитие искусственного интеллекта начнет идти быстрыми темпами, то мы окажемся в ситуации, когда есть риск, что человек в принципе окажется не нужен не только в плане работы, но и вообще. И вот тут зависит от того, будет ли у нас усиление человеческого интеллекта. Если да, то человек все равно сохранит главенствующее положение. Если нет, то как только появится сильный ИИ, то человек окажется не особо нужен.
— Так что конкретно надо делать, чтобы усилить человеческий интеллект?
— Для этого есть три основных направления. Одно из них — методы мышления. К примеру, решение изобретательских задач. Есть некоторый алгоритм, который позволяет человеку мыслить более качественно, чтобы решать творческие задачи. Мы людей этому систематически не учим, в школах нет обязательных уроков по мышлению, логика когда-то была, потом ее отменили. А ведь, кроме логики, появились уже современные методы мышления, такие, как системное мышление, онтологика и так далее. По-хорошему нам надо бы всех детей в обязательном порядке учить формальному, творческому, системному мышлению. Это позволит людям думать про более сложные конструкции, касающиеся технических, социальных систем, футурологии и всего остального. Соответственно, первое направление — методы мышления, которым надо просто учить. Подобное надо вывести на повестку дня, включить в приоритеты образовательной реформы, объяснить, что есть проекты учебных программ, стандарты, какие-то пилотные экспериментальные курсы. В какой-то момент методы мышления станут обычным обязательным предметом, как физика и химия.
Второй блок — компьютерные программы для того, чтобы использовать компьютер как расширение человеческого мозга. Изначально компьютеры были придуманы именно для этого. В 1960-е годы имелась задумка, что компьютер сможет помочь ученым, инженерам думать про более сложное и выполнять часть процессов абстрактного мышления. Человек может на бумажке рисовать квадратики и стрелочки, пытаясь в чем-то разобраться, а может на компьютере, что эффективнее. Например, мы хотим сократить выбросы СО2 в атмосферу в России. Что для такого нужно сделать? Давайте составим список из тысячи первых шагов. Это задача, которая не решается в голове или на бумажке. Если кто-то начнет решать ее на белой доске, то она быстро закончится, количество участников данной дискуссии тоже огромное, соответственно, без компьютеров не обойтись. Нужно внедрять программы, которые позволяют человеку более эффективно мыслить.
Третье направление — различные вмешательства в работу мозга. Это различные препараты для усиления интеллекта, стимуляторы, ноотропы, разные способы воздействия на мозг с помощью магнитного поля, электрических импульсов. Мы можем активизировать разные части мозга, какие-то временно подавлять и тем самым переключать человека в то состояние, которое нужно. Данное направление тоже очень перспективно. Если доработаем эти технологии, то сможем человека вводить по запросу в самое оптимальное состояние, когда он суперсфокусирован, суперсконцентрирован, супертворчески мыслит, очень мотивирован и в таком состоянии может находиться много часов.
— Но нет ли у вас опасений, что тогда одна часть человечества возьмет другую часть и введет ее в состояние дебилов?
— Это уже произошло. Бояться этого не нужно, а надо думать, как мы можем из подобного состояния выйти. Пока люди не осознают, что они вообще что-то теряют, будучи недостаточно умными, им сложно это потребовать. Большинство людей не понимают, что из них уже сделали дебилов и что надо как-то это исправить. Причем люди, которые управляют обществом, зачастую такие же жертвы дебилизации, как и все остальные.
— Значит, одни дебилы управляют другими.
— Да.
— Тем не менее что не так с человеческим интеллектом, если он умудрился придумать искусственный и развивать его?
— Наш интеллект минимально достаточный для того, чтобы это сделать. Эволюция человеческого интеллекта в каком-то смысле остановилась, как только человек стал достаточно умным, чтобы делать что угодно. Сначала была глупая обезьяна, которая потом чуть-чуть поумнела, и все, эволюция мозга прекратилась. У нас уже началась культурная эволюция, мы начали обмениваться информацией с помощью языка, письменности, а биологически наш мозг почти не развивался. Мы не можем этот процесс естественным образом реализовать, потому что у нас нет миллиона лет, чтобы сидеть и ждать, пока мозг эволюционирует. Поэтому надо процесс брать в свои руки.
Насчет того, достаточно ли человек разумен или нет. Мы же понимаем, что есть максимальный интеллект, а есть средний. Наша задача не только поднять максимум, но и подтянуть средний уровень. Если у нас есть гении с IQ 150–160, есть средний человек с IQ 100, а есть, соответственно, умственно отсталые с интеллектом 60. Разница между обычным человеком и умственно отсталым, по сути, такая же, как между гением и обычным человеком. Эта тема в обществе сильно табуирована, ее нельзя обсуждать, и никто всерьез о подобном не говорит. Но проблема реально есть. Такое положение дел никак нельзя признать достаточным. Всех надо подтягивать наверх.
«То, что можно клонировать животное, мы знаем совершенно точно. Поэтому если у нас есть мозг животного и мы выращиваем новое тело, то потенциально можем сделать и пересадку» Фото: © Medicimage/Global Look Press/globallookpress.com
«ПЕРВАЯ ПЕРЕСАДКА ГОЛОВЫ ИЛИ МОЗГА МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ В БЛИЖАЙШИЕ ПЯТЬ ЛЕТ»
— Поговорим про крионику — еще одно направление, которым вы занимаетесь. Скажите, а правда, что вы крионировали мозг своей бабушки или подобное — сказки в интернете?
— Правда. Это было достаточно естественное решение для нашей семьи.
— А зачем? Ведь потом с мозгом надо будет что-то делать, во что-то его вставить, чтобы он как-то работал.
— Это как раз задача более простая. Вырастить новое тело — задача, которая даже для современной науки уже потенциально решаема. У нас есть технологии клонирования, которые работают на животных.
— Но они запрещены.
— Для человека запрещены, но не во всех странах. В любом случае данный вопрос формальный: сегодня запрещены, а завтра станут разрешены. Если на это будет социальный запрос, то постепенно появятся.
Можно вырастить все тело с помощью клонирования, а можно по частям, отдельные органы. Да, с подобным пока прогресс недостаточный, это не стало стандартной медицинской процедурой. Но в лабораторных условиях мы точно знаем, что такое работает. То, что можно клонировать животное, нам известно совершенно точно. Поэтому если у нас есть мозг животного и мы выращиваем новое тело, то потенциально возможно сделать и пересадку. Первая пересадка головы или мозга может произойти в ближайшие пять лет. У нас есть проект по пересадке головы животным. Это вещи, которые находятся в пределах досягаемости современной медицины.
— Хотя бы раз получилось пересадить голову животному?
— У нас идет подготовительный этап. На самом деле подобное делал Владимир Демихов еще в 1950-е годы, когда пересадил собаке вторую голову, и эта конструкция у него работала до месяца. В то время еще ничего не знали про отторжение органов, связанное с иммунной системой. А сегодня трансплантология настолько развита, что мы можем уже не месяц, а годами держать вторую голову. Если это мы сделаем с человеком, то сможем обеспечить продление жизни, даже когда его тело отказывает полностью. Мы способны взять его голову, пересадить на другое тело.
— Допустим, технологии дошли до того, что вы вырастили тело, пересадили туда мозг вашей бабушки. Но будет ли это та же ваша бабушка? Где находится сознание человека, его осознание себя? Вроде все еще неясно.
— Это неясно, так как еще не было в явном виде продемонстрировано. Но в целом все, что мы знаем, говорит о том, что сознание находится в мозгу, оно является следствием работы мозга. Если мозг выключить, то сознание исчезает. А если включить, то возвращается. Есть ряд зон внутри человеческого мозга, которые с сознанием связаны. Если они нормально работают, то и сознание тоже. У нас есть понимание, что это я, я знаю, где проходят границы моего тела. Есть 3D-модель окружающего мира, себя, когда мы понимаем, что части другого человека слишком близки к нам. Наличие указанной модели связано в том числе с существованием человеческого сознания, с возможностью осознавать, что есть я внутри этой области и все остальное, что не я. Для того чтобы человеческое сознание существовало, чтобы имелась личность, надо, чтобы все функции нормально работали. Но все они функционируют за счет того, что действуют какие-то части мозга. Тут ничего волшебного, скорее всего, нет.
— Значит, души нет?
— Можно назвать душой ту личность, которая в мозгу возникает. Но какой-то отдельной нематериальной души не существует, по крайней мере в собаках точно.
— Моя собака, кажется, иногда плохо осознает, что делает.
— Это тоже большая тема про права животных, дискриминацию. Мы уже понимаем, что у животных иногда бывают сложные эмоциональные состояния. Если мы посмотрим на задачу создания искусственной еды, то подобное в том числе обусловлено тем, что у коровы и свиньи тоже есть богатый внутренний мир. Если бы мы могли с ними разговаривать, то поняли бы, насколько варварская наша идея их есть.
— Считается, что животное себя не осознает, и этим человек отличается от животного.
— Это очень старое научное представление. Современное представление в том, что они себя осознают, по крайней мере крупные млекопитающие точно. У них есть память, цели. Есть международная организация, которая занимается распространением систем с кнопками, каждая из них с картинкой. Можно обучить собаку разговаривать с помощью этих кнопок, которые она нажимает, и произносится какое-то слово. Есть сообщество людей, которые обсуждают, как сделать учебную программу, с чего начинать, какие слова в первую очередь объяснять собаке. Словарный запас животного в таком общении может запросто составлять несколько сотен слов. Вместе с тем не всегда собака захочет общаться, не с каждым владельцем. Но есть понимание, что у нее гораздо более богатый внутренний мир. Есть неопределенность по поводу некоторых рыб, там да, неоднозначно, может, они действительно примитивные существа. Но то, что крупные млекопитающие содержат элементы разума и все человеческие функции у животных в каком-то слабом виде тоже есть, мы сегодня знаем.
— Я читала, что собака по интеллекту может дорасти до трехлетнего ребенка.
— Да.
«Даже если мы всем людям вылечим старение, они не будут умирать и вместо 70 лет начнут проживать 120, то это не поменяет ситуацию принципиально» Фото: «БИЗНЕС Online»
«МОЖНО ЛИ ЖИТЬ ВЕЧНО? В ТЕОРИИ — ДА»
— Поговорим про удлинение человеческой жизни. Зачем это делать? Земля небесконечна. Нам нужно осваивать какие-то другие территории? Что тогда делать с проблемой перенаселения планеты?
— В рамках футурологического прогноза продление человеческой жизни не является чем-то глобально значимым. Даже если мы всем людям вылечим старение, они не будут умирать и вместо 70 лет будут проживать 120, то это не поменяет ситуацию принципиально. Может, населения станет на пару миллиардов больше. Но после этого произойдут гораздо более серьезные изменения. Появление нанотехнологий, освоение космоса сделают вопрос о населении неважным. Проблема перенаселения возникает только в том случае, если мы говорим, что прогресс стоит на месте, у нас есть планета, она конечна, на ней есть ограниченное количество ресурсов. А когда мы понимаем, что можем перевести экономику на замкнутый режим, и это то, о чем еще академик Сахаров говорил…. А сегодня есть уже реальные проекты, которые позволяют полностью отказаться от генерации мусора и вместо этого использовать ресурсы бесконечное количество раз. Подобное означает, что проблема ограниченности ресурсов у нас не стоит. А когда появятся нанотехнологии, то такой проблемы вообще не станет, будь хоть 100–200 миллиардов человек. Всем хватит всего в изобилии. Это как раз та бесконечная «сосиска», которую я описывал.
— Но кто-то же должен выдавать эти бесконечные «сосиски».
— Так ее можно разрезать на две части, и у нас уже две бесконечные «сосиски». Прелесть в том, что мы не ограничены одной.
— А что насчет теорий про «золотой миллиард»?
— Это все теории 1970-х годов, когда всерьез заговорили о проблемах экологии: загрязнение воздуха, рек, исчерпание ресурсов. Но сегодня мы понимаем, что технологически и экономически мир не по данной траектории пошел. Да, у нас есть отдельные проблемы. Но в целом мы уже сейчас осознаем, что производственно мы можем решить любые задачи. Во-первых, у нас потенциально есть доступ к внеземным ресурсам, астероидам, Луне и Марсу. В масштабах ста лет указанные ресурсы мы вполне можем использовать. Во-вторых, есть технологии возобновляемой энергетики. Плюс на горизонте все-таки термоядерная энергия, циркулярная экономика, когда ресурсы используются бесконечное количество раз, и нанотехнологии, которые нам создадут бесконечные «сосиски».
— Вы говорите про удлинение жизни. Задам избитый и вечный вопрос: есть ли жизнь после смерти и можно ли жить вечно?
— После смерти в обычном сценарии жизни нет, только если человека крионировали или его мозг отсканировали и загрузили в компьютер. Тогда жизнь после смерти может быть.
Можно ли жить вечно? В теории — да, но на практике у нас жизнь начнет меняться очень сильно, и это уже будет бесконечная жизнь, но не человеческая.
— А какая тогда?
— Мы пока не знаем. Развитие нанотехнологий, искусственного интеллекта, технологий генной инженерии приведут к тому, что человек сможет себя менять. Предположим, в 2020 году родился ребенок, к 2050-му в мире много всего преобразилось, этому человеку 30 лет. Дальше наступает 2080-й, и этому человеку уже 60 лет. К данному моменту уже есть технологии омоложения, поэтому он в 60 лет чувствует себя на 30. Наступает 2100 год, и ему уже 80. К тому времени уже можно переписывать геном, управлять возрастом, ставить себе искусственные части тела. В это время человек живет уже во вневозрастном качестве. Дальше становится только сложнее. Когда в какой-то момент развитие нанотехнологий приведет к тому, что сознание человека можно будет скопировать, перенести в компьютер, то в этом случае человек уже может себя модернизировать. Вместе с тем если тема с усилением интеллекта станет реализована, то это означает, что человек намного раньше перестанет мыслить, как обычный, и начнет думать, как человек с IQ 200. И у него получится не классическая человеческая жизнь: родился, пошел в школу, университет, женился, завел детей, дача, машина, а потом пенсия. Вместо этого у него будет очень непонятная жизнь, которая современному человеку кажется очень странной: он там что-то делает, но что — непонятно.
— Доживем ли мы до того времени, когда, условно, можно будет, как костюм, вместо своего тела надеть какое-то другое?
— Есть шансы на это, да. Надо продержаться лет 30–40, а дальше есть вероятность, что последовательность человеческих апгрейдов станет доступна.
— Скорее всего, такое будет доступно не всем, а только очень состоятельным людям.
— Тем, кто имеет к подобному доступ. Будет ли это связано с финансами или родом занятий человека, мы не знаем. Сегодня, например, бессмертие ни за какие деньги не купишь, хотя технологии вроде уже практически существуют. Но доступ к ним получают люди, которые в теме, сами указанным занимаются, знают специалистов из данной области. Как станут определять, кому дать доступ, вопрос пока еще открытый.
— Это будет уже не человек в привычном понимании. Размножаться ему тогда тоже не окажется нужды.
— Скорее всего. Это уже сейчас происходит. Люди все позднее заводят детей плюс отказываются от подобного. Есть небинарная теория гендера, то есть вместо того, чтобы мальчик просто пошел к девочке, и они завели ребенка, придумывают какие-то сложные конструкции, в результате детей становится все меньше.
— Значит, настанет время, и сегодня я буду женщиной, а завтра, если захочу, мужчиной.
— Да. В какой-то момент у людей просто появится другой способ себя идентифицировать, вообще не связанный с гендером. Допустим, если сейчас я играю в компьютерную игру, то могу выбрать персонажа женщину или мужчину. Так же будет с телом и чем-то еще.
— И все мы будем стройные и красивые.
— Вот это точно.
«В какой-то момент «Ростех» поймет, как работает инновационная машина, тогда какая-то часть научно-технического прогресса станет управляемой. Сейчас она неуправляемая» Фото: © Dmitry Chasovitin/Global Look Press/globallookpress.com
«ДО 2050 ГОДА БУДЕТ ОТНОСИТЕЛЬНО ТРАДИЦИОННАЯ ТРАЕКТОРИЯ»
— Человечество всегда мечтало о путешествиях во времени. Все помнят культовый фильм «Назад в будущее». Как думаете, это так и останется фантастикой?
— Пока что не видно, чтобы подобное могло реально произойти. Мы, конечно, про физику и природу времени знаем недостаточно. Но если о каких-то штуках вроде космических путешествий мы понимаем, что есть много вариантов, как можно проблему решить, то что касается путешествий во времени, тут пока только в одну сторону можем делать.
— Вам не кажется, что все, о чем мы с вами говорим, это теория ускорения времени?
— С одной стороны, да. С другой — если смотреть на последние 200 лет, то все сложнее: есть периоды, когда изменения происходят все быстрее и быстрее. Допустим, если взять 1920–1930 годы, когда очень многое поменялось (и мироустройство, и технологии, и образ жизни, и культура), и сравнить с 1980-1990-ми, когда в обществе и образе жизни ничего не менялось, но случилось политическое изменение — распался СССР. А если взять последние 20 лет, то главные изменения — появление социальных сетей и распространение разных технологий, все остальное менялось не очень быстро. Соответственно, в какой-то момент нас могут ждать существенно более масштабные и быстрые изменения. Но когда это произойдет, зависит от планов, стратегий, того, что разные игроки хотят делать, грубо говоря, от таких, как Маск и прочих, кто в эту игру начнет играть.
— Так когда наступит сингулярность?
— Я бы ориентировочно прикинул, что в 2070 году. Вряд ли раньше. Я пока вижу, что до 2050-го будет относительно традиционная траектория. На самом деле момент достижения сингулярности связан с тем, как быстро станет развиваться искусственный интеллект и что произойдет с нанотехнологиями. Если с ИИ мы понимаем, что прогресс вроде есть, но его недостаточно, и он может легко растянуться до 2050 года, то с нанотехнологиями ситуация более странная. Ими практически никто не занимался, а прогресс там мог бы быть достигнут буквально за пять лет. Если в эту сторону работа пойдет, то сингулярность может оказаться ближе.
— Если через 50 лет ничего из того, о чем вы говорите, не случится, вы расстроитесь?
— Я раньше расстроюсь, если чего-то не начнет происходить. Сейчас у нас поменялся руководитель Роснано, огорчусь, если будет то же самое, что с Чубайсом. Тогда расстроюсь в 2021 году.
— Роснано и прочие институты развития теперь под ВЭБ.РФ. Так что считайте, что Игорь Шувалов главный.
— Зависит от того, будет ли кто-то делать нормальные стратегии. Дело в том, что нет модели работы инновационной системы у ВЭБ.РФ, а ему эту функцию передают. А как развивать науку и технологии, теорию им никто не объяснил. Нет нормального учебника, есть только венчурная модель, которую старалась развивать РВК. Они пытались это осуществлять на основе стартапов, думая, что у нас из ниоткуда возьмутся классные инновации. Поэтому задача была — выстроить самых лучших по порядку и раздать гранты. А когда данная модель не подействовала, в РВК никто не знал, что делать. У ВЭБ.РФ нет модели, как работать с инновациями на долгосрочную перспективу. Поэтому этот дефицит понимания рано или поздно будет осознан, что приведет к тому, что появятся меры по разработке корпоративного стандарта. В какой-то момент стратегия будет. Если взять тот же «Ростех», у которого 700 компаний в холдинге, то у них всех есть задача разрабатывать инновации. В какой-то момент «Ростех» поймет, как работает инновационная машина, тогда какая-то часть научно-технического прогресса станет управляемой. Сейчас она неуправляемая. Есть отдельные островки типа Space X Маска, где все находится под контролем и более или менее работает. А есть области типа Роскосмоса, где никто не понимает, как это действует, просто кто-то что-то делает, иногда что-то получается, но никто не понимает, как можно ускорить работу.
— Почему у нас не появляются новый Королев или свой Маск?
— Появляются постоянно. Вопрос в том, насколько успешно они пробиваются. Людей с таким потенциалом достаточно много в России. Им некуда встроиться, их зачастую просто обманывают, говоря, что надо делать стартапы, затрачивая на это годы их жизни. Я недавно разговаривал с парнем, ему 31 год, его последний проект — ленточная система выращивания салата дома. Закладывается лента на полгода, дальше через машинку ползет, и каждый день вылезает кусок грядки с листьями салата. Кроме этого, у него было еще 40 разных проектов. Но ему транслировали, что он должен все эти проекты делать в виде стартапов. А сложные и длинные проекты так не реализуются. Если люди начнут понимать, по каким правилам функционирует Маск, и начнут это копировать, то будет больше и Масков, и Королевых, и прочих.
Почему мы не доживем до 120 лет — Сноб
Многие хотят если не жить вечно, то максимально продлить срок своей жизни. Но действительно ли это хорошая идея?
Иллюстрация: VeronchikchikРазумеется, я могу ошибаться, потому что не являюсь ни социологом, ни статистиком. Но я все же возрастной психолог, биолог и вообще уже очень долго живу на этом свете, умею наблюдать и сопоставлять.
И вот чем дальше, тем больше мне кажется, что вся эта история с непрерывным увеличением продолжительности человеческой жизни, отступлением старости и триумфальным приближением человечества к полному бессмертию отдельной особи — это все какая-то, как говорили в перестройку, огромная «разводка», имеющая в своей основе как психологические, так и, разумеется, экономические причины.
С психологическими причинами все понятно — многим (но далеко не всем!) хочется жить вечно. Это и из истории известно, и из повседневной практики. Многие люди воспринимают старость и индивидуальную смерть не как отточенное милосердие природы, а как сплошной ужас-ужас. И если кто-то обещает в ближайшие две-три пятилетки (я еще успею!!) победить смерть, то ему, разумеется, рукоплещут. Если кто-то намерен победить старость с помощью чудо-таблеток или чудо-процедур, то туда, конечно, также сбегаются табунами.
Что касается экономики, то тут тоже все достаточно просто. Есть спрос на тему (издавна и посейчас), есть те, кто может и хочет платить (в невиданных прежде количествах), значит, есть и предложение — и мы его, конечно же, раздуем до совершенно неприличных размеров и наварим огромные проценты.
В результате всего этого «антивозрастного» и даже «антисмертельного» медиабума становится все больше вполне себе нормальных и даже образованных людей, которые совершенно искренне уверены приблизительно вот в чем: «Ученые (наши или британские — не уточняется) неопровержимо доказали: продолжительность жизни отдельного человека за последние сто лет увеличилась в два раза и продолжает увеличиваться. Была сорок лет (и в сорок лет они все были уже стариками и старухами), стала восемьдесят (и в восемьдесят лет все мы, если захотим, можем быть совершеннейшими огурчиками и жить веселой жизнью — с зажигательным сексом и продуктивным, как в молодости, творчеством). Вот-вот наука еще немного продвинется, и тогда мы станем жить вечно».
Вот эта искренняя «средне-культуральная» убежденность кажется мне весьма странной, потому что абсолютно не совпадает с тем, что я знаю, думаю, а также непосредственно наблюдаю вокруг себя.
Начнем с непосредственных наблюдений.
Моя мама и моя бабушка скончались в возрасте 87 и 83 лет соответственно. Причем все понимают, что, в связи с историей нашей страны и местом проживания (преимущественно — город Ленинград), их жизнь вовсе не была легкой и безоблачной. Моя прабабушка умерла в возрасте 37 лет вместе с двумя из семи своих детей — от холеры во времена гражданской войны.
Дедушка умер в возрасте 64 лет от последствий ранения на фронте. Его брат погиб на войне. Прабабушка дожила до 92-х лет. Все сестры (в семье было 11 детей) тоже справили 80-летие. Вдова баба Маня, одна из моих двоюродных бабушек, в 70 лет сделала круговую подтяжку лица (в то время это была просто страшная редкость) и вышла замуж за человека на двенадцать лет ее моложе. Через два года он умер, а баба Маня еще долго жила и ухаживала за садом, в котором было 34 яблони.
В общем-то, это как раз те самые «сто лет назад», когда люди «жили по сорок лет и все были уже стариками».
— А откуда вы знаете, что они были?
— Да вы литературу того времени почитайте! Хоть бы Чехова! Там же написано «в комнате сидела старуха», а если внимательно посчитать, то старухе было 44 года!
Надо признать, что у Чехова действительно были довольно странные отношения с возрастом. Например, «Скучную историю» про глубокую психологическую старость от имени героя, которому 62 года, он написал в возрасте 29 лет.
Но из других описаний и мемуаров, а также из личных рассказов, которые я слушала в детстве, я прекрасно знаю (и записи в метрических книгах это подтверждают), что в XIX веке даже в деревнях (где люди много и очень тяжело работали и действительно рано физически изнашивались) были отнюдь не единичные случаи, когда женщина рожала последнего выжившего и впоследствии выросшего ребенка в 44 и даже в 46 лет. Причем обратите внимание на то, что это случалось во времена полного и окончательного отсутствия репродуктивных технологий и очень несовершенного родовспоможения.
Что же у нас сейчас происходит с возрастом и продолжительностью жизни, на мой собственный взгляд?
Мне кажется, что здесь все достаточно просто и не очень оптимистично для провозвестников «вечной жизни и веселой старости». Но вполне оптимистично для тех, кто любит жизнь такой, какой она задумана природой и усовершенствована человеческой цивилизацией.
1. Существует видовой предел жизни особи любого биологического вида. При хорошей генетике, благоприятном уходе, адекватном лечении и отсутствии естественных врагов какой-то (небольшой) процент особей вида может дожить до глубочайшей и почти беспомощной старости. Судя по всему, у вида «человек» этот предел находится где-то в районе 120 лет. Перепрыгнуть его, оставаясь в пределах своего вида, мы не сможем. Единичные люди, дожившие до этого предела, были известны всегда, у любых народов и в любую эпоху. Значимо и достоверно перевалившие этот предел — неизвестны.
2. В природных условиях никакие животные до естественного видового предела продолжительности жизни и даже до глубокой старости не доживают никогда. Они гибнут от болезней, ран, их съедают те, кто ими питается, или с возрастом они теряют силы, перестают добывать себе еду и умирают от голода.
3. В неволе практически у всех животных, для которых найдены адекватные условия содержания, продолжительность жизни существенно увеличивается. Иногда в разы. Это связано с отсутствием в неволе естественных врагов, гигиеничностью среды, постоянной доступностью разнообразного корма, неподвластностью природным катаклизмам и лечению антибактериальными и прочими препаратами. Например, средняя продолжительность жизни бурундуков на воле — полтора-два года. Бурундук Мяфочка в моей квартире прожил почти семь лет.
4. Отдельные особи вида человек всегда доживали до весьма преклонных лет. Массово — никогда не доживали. Ибо работа у значительной части населения была изнуряюще тяжелой и опасной, адекватных лекарств не было, а условия коллективного бытия способствовали разнообразным эпидемиям.
5. Что изменилось за последние сто лет? Были наконец выработаны оптимальные условия «содержания человека в неволе». Скачком улучшились массовые гигиенические навыки. Отступили голод и холод. Работа стала гораздо легче физически (но не психологически!). Медицина внедрила антисептику, антибиотики и гормональные препараты.
6. Что касается статистики про «продолжительность жизни увеличилась в два раза». Надо понимать: это средняя продолжительность жизни по популяции, вроде средней температуры по больнице. Но тем не менее — статистически увеличилась? Увеличилась. Первая и главная составляющая: качественное уменьшение младенческой и детской смертности. Вторая, очень значительная — отсутствие на сегодня массовой смертности от массовых же эпидемий, вроде тифа, испанки, холеры и пр. И, наконец, третья и не такая большая: «в неволе все звери живут несколько дольше» (до бурундуков нам тут далеко, что показывает пример моих недавних предков).
Подытожим. В более-менее благоприятных физических, эпидемиологических, гигиенических и психологических условиях человеческая особь всегда могла и сейчас может прожить около восьмидесяти лет. Причем последние годы часто (но не всегда!) — это глубокая старость, требующая общественного ухода.
Единичные особи могут прожить чуть ли не в полтора раза больше, но это увеличение продлевает именно старость, а не молодость и даже не зрелость.
Вся динамика, которую мы наблюдаем в последние 50-70 лет, связана только с улучшением условий повседневной индивидуальной жизни, которые в цивилизованных странах (которые, собственно, и озабочены означенными проблемами) улучшать уже особо некуда, ибо они и так вполне адекватны. Так что можно надеяться только на прогресс медицины. Но здесь тоже, кажется, обозначаются проблемы, связанные с тем, что у «длительно и хорошо живущих в неволе» цивилизованных людей вроде бы достоверно растет количество заболеваний, которые условно можно назвать «болезнями эскапизма» — аутоиммунные заболевания (включая рак), ранний альцгеймер и прочие нейродегенеративные болезни, заболевания аутистического спектра и всякое такое. Я бы связала это с тем, что, хотя современная жизнь стала несравнимо легче и комфортнее физически, психологически возникли новые нагрузки, к которым наш организм и наша психика пока не очень адаптировались. Но это уже совсем другая тема.
В заключение: разумеется, я не претендую ни на какую истину. Просто размышления вслух на тему, которая в последние годы уж очень у всех «на слуху».
Сергей Мохов: «Мы хотим сделать старость незаметной»
Известный советский слоган «главное, ребята, сердцем не стареть» в XXI веке звучит совершенно неубедительно: те, кто могут себе это позволить, вкладывают немалые ресурсы в то, чтобы «не стареть» не только сердцем, но и печенью, почками и, конечно же, лицом. Подобно основателю ВКонтакте и Телеграмма Павлу Дурову, недавно рассказавшему прессе о своих «секретах молодости», тысячи людей во всем мире ищут способа жить как можно дольше, становиться старше – но ни в коем случае не меняться, вести и чувствовать себя как в молодости. А лучше всего – вообще не умирать, жить вечно, хотя бы в форме цифрового аватара.
Что стоит за этим стремлением к вечной молодости – и за верой в возможность собственного бессмертия? Можно ли к смерти как-то подготовиться? Как говорить о ней – и с кем? Как найти в смерти смысл? Об этом Полина Аронсон поговорила с антропологом, автором книг «Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия» и «История смерти. Как мы боролись и принимали» Сергеем Моховым.
Полина Аронсон
В развитых странах продолжительность жизни сегодня достигла рекордных показателей. При этом, мы изо всех сил стремимся противостоять возрастным изменениям, которые случаются с телом или с психикой. Почему живя так долго, мы до одновременно так боимся старости?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, стоит задуматься о том, что именно мы пытаемся сохранить, когда «боремся со старостью». Я думаю, все дело в том, что старость нам представляется постепенной потерей себя, потерей своей субъектности. Смерть – это уже финал всему, конец субъекта. Поэтому все, что мы делаем, направлено на то, чтобы как можно дольше максимально сохранять себя, сохранять не столько молодость, сколько некое особое состояние, когда ты можешь без риска для себя пренебрегать многими обстоятельствами. Можешь, например, всю ночь напролет пьянствовать, заниматься сексом, а утром пойти на работу не переживая. Конечно, это здорово, привлекательно, мы все это ценим и всячески поощряем.
Мы хотим сделать старость незаметной. Вот Сергей Семенович (Собянин, мэр Москвы – прим.ред) продвигает активное долголетие: старики пляшут, хороводы водят, их люди из ЖЭКа развлекают. На деле все сводится к попытке адаптировать социальную инфраструктуру, материальную инфраструктуру к тому, чтобы у тебя не возникало ощущения своей неполноценности. Борьба со старостью это создание иллюзии, что ты – все еще либеральный субъект, что ты – полноценный член общества потребления, стремящийся во всем самостоятельно управлять своей жизнью.
Чтобы было понятно о какой иллюзии идет речь я предлагаю начать с самых крайних вариантов. Взять хоспис – это модель продолжающейся жизни, и одновременно модель продолжающегося выбора. Дома престарелых – это тоже институты, где вся повседневность сконструирована таким образом, чтобы сохранялась иллюзия продолжающейся жизни, в которой просто нет работы, нет производительного труда – они заменены приятным досугом, времяпровождением. Но в целом у тебя всегда есть возможность не просто выбирать блюда на обед и ужин – это самый минимум – но и путем постоянного выбора создавать всю инфраструктуру, адаптированную под тебя. Все делается для того, чтобы человек как можно меньше ощущал естественное снижение своей физической и ментальной функциональности.
Но ведь так было не всегда?
Традиционно старости приписывается некое особое прекрасное состояние, когда человек, наполняется мудростью. То есть, вступая в старость, физически вы теряете, зато социально вы обретаете. Даже современные западные общества во многом продолжают быть устроенными по этой схеме. Президентская гонка в Америке – это же совершенно удивительный пример, хороший показатель: два мужика уже за 70 конкурируют за это кресло, и мы даже не обсуждаем, что они вообще-то они уже достаточно пожилые люди и что, наверное, надо дать дорогу молодым. Нет, это укладывается в представление о вполне легитимной конкурентной борьбе.
Поэтому я бы сказал, что мы не столько пытаемся избегать старости как таковой, сколько хотим продлить замечательное поощряемое обществом состояние благоденствия, с life and work balance и прочими ништяками. Поэтому, наверное, если 70-летний мужик или женщина испытывает потребность в том, чтобы работать, быть президентом и прочее, мы будем это поощрять. Хочешь в старости работать – работай, хочешь не работать – не работай. Все отлично все хорошо. Борьба с тем, что мы условно называем «старостью» – это очередной гимн индивидуализму, гимн либеральному субъекту.
Россия в этом смысле уже полностью усвоила западные образцы?
В России, когда ты разговариваешь с людьми, которые переживают старость, на первый план выходит ощущение социальной изоляции. Лидия Боброва сняла про это в 2003 году фильм «Бабуся». Он, если можно так говорить, о постсоветской старости. Там бабуся – главная героиня этого фильма – постепенно становится ненужной всей своей семье, сначала умирает дочка, потом многочисленные внуки не знают, что с ней делать, и она уже сидит с правнуком, который оказывается единственным, кому эта бабуся нужна. В конце фильма она аллегорически умирает: она уходит просто в зиму и пропадает. Но все понимают, что она умирает. Это хорошее отображение социальной и физической смерти – и одновременно очень типичная история для России, когда есть сильная ориентация на семью, на семейные связи. И если в твоей жизни эта модель не реализовалась, то выходя в 60 лет на пенсию, ты не знаешь вообще, чем теперь заниматься. Собственно ни средств, ни какой-то инфраструктуры ты для этого не имеешь.
А с другой стороны, социолог Дмитрий Рогозин, много занимавшийся исследованиями старости, обратил внимание на то, что для многих региональных российских семей, наоборот, бабушка или дедушка – это источник денег. Потому что, имея инвалидность, имея пенсию и так далее они становятся центром такой низкодоходной семьи, и бабушкина пенсия это действительно большое подспорье. Здесь старый человек в центре внимания не потому, что он носитель мудрости. А потому, что он источник дохода.
В России борьба с комплексом болезней, постепенное угасание, умирание – это, скорее, нетипичная история. У большинства людей болезни развиваются очень скоротечно, и они умирают. То есть старость, растянутая во времен – это в России не совсем распространенный феномен. Кроме того, в России и в старости, и в болезни, смерть все равно не становится событием, которое люди как-то артикулируют, проговаривают. На западе есть очень четкий протокол взаимодействия с пациентом: раскрытие диагноза, обсуждение планов, связанных, в первую очередь, с такой очень важной вещью как наследство, со всеми счетами, которые нужно оплачивать. Примерно с 1970-х годов там сформирована культура разговора о возможной смерти в контексте заболевания. Старость здесь превращается в один из этапов, который ты, якобы, можешь спланировать и быть максимально эффективным, максимально себя обезопасить, сделать времяпровождение классным и так далее.
В России ничего такого нет. То есть в хосписе ты разговариваешь с людьми, которые не отдают себе отчет в том, что они умирают; для них этот процесс не требует вообще какого-то обсуждения. Даже если они отдают себе в этом отчет – об этом можно судить по каким-то косвенным признакам – это все равно очень личное, глубоко интимное переживание, которое нет необходимости обсуждать с семьей, в том числе. Я не могу сказать, что опять же на западе это легкая тема, и все там садятся за стол переговоров. Нет, это везде тяжело и везде, понятное дело, говорить о собственной смерти и говорить о смерти близких – хреново. Но если говорить об особенностях России в этом отношении – то это отсутствие какого-то юридического протокола умирания, отсутствия в России, юридической формы. Хосписы часто обращаются за помощью к волонтерам, и один из самых популярных запросов – это запрос на юридическую помощь: мы хотим завещание, мы хотим понять, как лучше что оформить, как что лучше сделать, и тд. Но все равно это вопрос очень конфликтный, со множеством значений, который все предпочитают в какой-то степени не обсуждать. Есть такая очень расхожая популярная тема – «я помру, а вы сами там разбирайтесь». Моя бабушка, кстати, которая так всегда и говорила, не хотела ничего делать с большим земельным участком, на котором она жила. Она померла, и это привело к тому, что уже пять лет ее нету, а с земельным участком до сих пор никто ничего сделать не может, потому что огромное количество наследников не могут между собой договориться. Все периодически вспоминают бабушку не совсем добрым словом. Потому что оставила она в этом плане неразрешенную проблему после себя.
Соня Максименко | © Goethe-Institut MoskauНесколько лет назад я участвовала в исследовании клиники Шарите об отношении к старости и смерти в двух поколениях – людей среднего возраста и людей за 65. Один из главных результатов был довольно неожиданным: более молодое поколение не было готово говорить о смерти своих родителей, для них это была табуированная тема. А люди старшего возраста, наоборот, испытывали потребность поговорить о сценариях своего ухода – но им было не с кем. То есть человек в 70 лет собирает своих детей и говорит: «Давайте теперь поговорим о том, что будет, когда я помру», а они: «Мамочка ты что-то рано волынку эту завела, давай лучше не будем сейчас об этом, зачем нагнетать».
Все зависит от того, что мы понимаем под «смертью» и что мы, соответственно готовы обсуждать. Можно говорить о смерти в философском ключе: Что нас ждет после смерти? Какое значение смерть имеет в этой жизни? Зачем смерть нужна? А можно обсуждать вполне прикладные вопросы. Пожилой человек как правило уже пережил опыт чужих смертей, и он знает, чем ему, например, может грозить та или иная болезнь при негативном развитии событий. И он на самом деле обсуждать-то хочет не смерть, а вопросы, связанные, опять же, с собственным комфортом, и собственным представлением о том, как должна развиваться жизнь. После смерти – кому что должно достаться. До смерти, в процессе умирания – как что должно происходить, как он это видит. Что вот, окей, если у меня будет Альцгеймер, то что мы будем делать? Если у меня будет еще какая-то онкология 4-й стадии, то что мы будем делать? Молодые люди часто просто не понимают специфику разговора. Это связано с неумением подойти к теме и говорить про это.
С этим неумением можно что-то сделать? Человек может как-то подготовиться к смерти?
Это зависит от того, как ты оцениваешь собственную жизнь. Я много разговариваю с умирающими людьми. Они переживают о несделанном в жизни – то есть они не переживают о том, что у них сейчас подушка не взбита, это не разговоры о бытовом комфорте, не о бытовых условиях. Хотя это тоже все важно, но это вторично. Можно было бы проанализировать то, о чем думает человек, находящийся на койке хосписа 90% своего времени. Большинство этого времени посвящено рассуждениям о собственной жизни, о сделанных ошибках, и о несделанном –о том, что очень хотелось, а сейчас уже нет возможности сделать.
На меня это оказало колоссальное влияние, я гораздо проще и легче стал воплощать спонтанные желания. Мне друзья говорят: «Ой, ты ведешь такую гедонистическую жизнь! Ты захотел поехать в горы на мотоцикле – ты поехал, а мы вот сидим работаем на карантине», мне должно стать стыдно, что я веду жизнь такую. А я считаю, что надо вообще теперь все в своей жизни сделать так, чтобы как можно больше времени было лазать по горам и кататься на мотоцикле и с дочкой своей развлекаться, чем чего-то не делать, впахивать как вол. Потому что я послушал этих разговоров лично с десяток, ну несколько десятков, и люди говорят: «Я хотел всю жизнь увидеть то или это, а я не увидел. Я общался с людьми, хотел построить такие дружеские отношения и все прое*л, был слишком горд, не извинился вовремя». И так далее. Мне бы хотелось на смертном одре, если я все-таки буду умирать в зрелом возрасте и в сознании,чтобы вообще иметь возможность об этом хоть как-то думать – переживать только о том, что было недостаточно времени. Чтобы повторить все это клевое еще раз. А не о том, что я это или то не сделал.
Мне кажется, это очень важный момент, и это не связано со смертью напрямую. Я это понял на каком-то этапе, потому что я просто общался с этими людьми. Я брал у них интервью и часами разговаривал. Но нельзя же прийти в каждый дом и сказать: «Memento mori. Помни, что ты умрешь. И начни, наконец-то жить так, чтобы это доставляло тебе удовольствие и счастье». Но конечно же это невозможно сделать, потому что это приходит тебе как некое откровение, как эмоциональное ощущении доверия к этому опыту. Но возвращаясь к твоему вопросу, мне кажется, что эту тему можно сделать более общественно открытой, более доступной. У меня есть идея все-таки собрать эти интервью которые я брал, и опубликовать их как прямую речь. Вот взял эту книжку, прочитал и, возможно, понял, что наверное со смертью приходит некоторое сожаление, и сожаление преобладает у всех, наверное у тебя оно тоже может быть, значит с ним нужно что-то делать. Мы, конечно, можем здесь размышлять и критиковать модель старости как выбора и говорить, что за ней стоит либеральный субъект. Но объективно мы тоже сформированы в этой культуре, и живем благодаря этим ценностям, и производим эти ценности, поэтому, наверное, такая старость гораздо лучше, чем старость пришедшая неожиданно, и ты оказался совсем ненужным как вот эта бабуся замечательная из фильма, о котором я уже говорил.
Наверное, из всего вышесказанного можно вывести один тезис: у меня лично страх смерти побеждает все другие страхи. То есть страх смерти остается центральным элементом, но очень четко отрефлексированным и освобождающим меня от страхов перед другими вещами.. То есть я сейчас тревожусь только о смерти, больше ни о чем, от всего остального я стараюсь освободиться. А люди, которые со смертью не работают, они тревожатся о многих других вещах – о реализации собственной, о любви – но о смерти не тревожатся. Зато когда она приходит, проявляется обратная модель.
У нас с тобой дружеско-философский разговор какой-то странный получается, а не интервью. Мне даже это нравится.
Пандемия как-то изменила представления людей о старости и о смерти?
Ковид, конечно, потрепал многие наши иллюзии. Если тебе 65 и больше – каким бы ты ни был огурчиком и живчиком, как бы ты ни работал, ни делал пластические операции и ни кушал биохакинговые таблетки, коронавирус-то точно знает, что ты уже в группе риска, и опасность для тебя повышенная. Нас какое-то время пытались убедить, что старость происходит от ваших внутренних самоощущений, интенций, что на самом деле в 70 лет можно быть счастливым и здоровым человеком, кататься на самокате, носить какие-то модные одежды и всячески быть молоденьким. Но ковид как раз показывает, что сдвинуть биологические границы старости не так-то просто. Пандемия хорошо показывает, как борются концепции социального и биологического в отношении старости.
Ковид заставляет нас заново переосмыслить представления о том, что такое старость и что нужно для ее обеспечения. Мне кажется, нас ждет борьба самых разных дискурсов вокруг этого старения. Пандемия снова продемонстрировала, что нашу городскую жизнь во многом нужно переориентировать под очень большое число стариков, что нужно менять систему здравоохранения, систему ухода. И на этом фоне особенно бросается в глаза то, что идея про «активную старость» вообще-то очень прагматическая. Мол, просто нужно быть живчиком и не падать духом – и нехрен в требовать ничего себе от государства, никаких ништяков. Знаешь, как людям с депрессией говорят: «Чувак, не грусти. Просто не грусти, ну, соберись»! Вот так же можно говорить старикам, которые испытывают некоторые физические и ментальные расстройства: «Да камон, просто сядьте на самокат и кушайте больше моркови с кабачком, и тогда все будет у вас хорошо». А на самом деле действительно с биологическим старением не поспоришь. Знаешь, я со своими спортсменами общаюсь, с коллегами. Они тоже говорят, что в 50 лет ты не восстанавливаешься как в 20, и никуда ты от этого не денешься. Наверное, такие вещи все-таки стоит учитывать.
Мне кажется, золотая эра, когда старость воспринималась в гедонистическом ключе, как жизненная фаза, когда ты уже вырастил детей, сколотил какой-то капитал и можешь предаться различным круизам, получать наслаждение и прочее – эта эра будет очень жестко свернута экономикой. В той же Америке medicare уже не справляется с количеством стариков. На законодательном уровне, помимо повышения пенсионного возраста, постепенно растущая продолжительность жизни влечет то, что и в 60 лет, на самом деле от тебя будут продолжать требовать вести жизнь юного молодца.
понимание механизмов старения
Старение — это сумма многих процессов, действующих совместно и вызывающих признаки и симптомы, которые мы называем «старением». Конечно, остановить процесс старения невозможно, но лучшее понимание различных механизмов старения может помочь нам замедлить его и улучшить здоровье с годами.
Пожалуй, одна из наиболее легко узнаваемых черт старения — это потеря — будь то потеря памяти или полная шевелюра.Когда мы смотрим в зеркало, многие из характеристик, которые мы называем «старыми», являются просто порогом. Хотя время, необходимое для достижения любого произвольного порога, можно рассматривать как «старение», многие другие факторы могут сократить или увеличить это время.
Седеющие волосы
Старение волос становится седым, когда клетки, окрашивающие волосы, повреждаются. К 50 годам половина всех волосяных фолликулов у половины мужчин теряет пигмент.
Практическая соваНо старение — не единственный фактор; Курение, воздействие солнечного света, воспаление, стресс и другие факторы воздействуют на волосы, сокращая время, необходимое для того, чтобы седину захватить.Так мы можем выглядеть быстрее, потому что требуется меньше времени для старения, чтобы достичь точки, когда все темные волосы исчезнут.
Что еще более важно, предотвращая или уменьшая эти изменяемые факторы образа жизни, мы можем выглядеть более медленными, даже если мы никогда не изменяем скорость старения. Следовательно, замедление старения означает не остановку времени, а уход от края, чтобы время больше не было врагом.
Травма и пробег
С возрастом увеличивается количество травм.Как однажды пошутил Индиана Джонс о недостатке выносливости: «Дело не в годах, дорогая, а в километрах». Человеческое тело накапливает множество «естественных потрясений» в течение жизни, что в конечном итоге угрожает его целостности и лежит в основе многих явлений, которые мы называем старением.
Хороший пример — повреждение генетического кода, известное как «мутации». Эти ошибки становятся все более распространенными и значительными, чем больше раз копируется и копируется последовательность, и в конечном итоге они могут изменить способ функционирования клеток.
Но хотя чрезмерное употребление может быть важным фактором, атрофия из-за недостаточного использования — еще один фактор старения. Все клетки нуждаются в стимуляции для здорового роста и активности. Например, потеря слуха или зрения ускоряется, когда люди лишены стимуляции.
Напротив, те, кто продолжает оставаться активными физически, умственно, социально и духовно, не только сохраняют высочайшее качество жизни, но и считают, что влияние старения замедляется.
Ремонт кузова
Некоторые части тела могут быть более подвержены старению, поскольку их способность к восстановлению ограничена.Другие части защищаются стойко, по крайней мере, на начальном этапе. Но с возрастом эти механизмы восстановления могут стать менее эффективными, так что любой стресс потенциально становится более опасным.
По мере того, как мы становимся старше, есть несколько способов компенсировать это и поддерживать нормальный ход вещей. Внешний вид старения может быть физическим проявлением этих компенсаций, таких как трость или слуховой аппарат. Эти компенсации могут также проявляться в стареющем организме.
Например, стареющее сердце приспосабливается — становится больше и дольше сокращается, чтобы поддерживать функцию, несмотря на дополнительные потребности жестких сосудов.Предсердия также работают сильнее и быстрее, чтобы наполнять сердце. Это усиленное сокращение предсердий иногда можно услышать как четвертый тон сердца (так называемый ритм «галопа»), если вы слушаете стетоскоп у пожилого пациента.
Можем ли мы жить вечно?
Наш дизайн несовместим с бесконечным выживанием. Как и в случае с тостером, срок службы ограничен. Учитывая надежность компонентов, одни тостеры прослужат дольше, чем другие, хотя они выполняют примерно одинаковую работу. Но рано или поздно тосты не лопнут.
Точно так же и у людей некоторые детали просто невозможно заменить. У нас есть набор специализированных (постмитотических) клеток, которые имеют очень ограниченную способность к делению или вообще не имеют ее. К ним относятся нейроны головного мозга, бьющаяся мышца сердца и инсулин-продуцирующие клетки поджелудочной железы. Их нельзя заменить, поэтому эффекты старения могут быть более важными и более очевидными в этих клетках и функциях, которым они служат.
Вы можете замедлить появление признаков старения, проявляя физическую и умственную активность, но не можете остановить их полностью.фунадиумСтарение — это болезнь?
В сознании большинства людей старение является синонимом увеличения количества болезней. Но это не одно и то же.
Возьмем, к примеру, наши кости. Примерно с 20 лет наши кости становятся все тоньше. В какой-то момент потеря костной массы становится настолько значительной, что нарушается ее целостность, что приводит к повышенному риску переломов. Эта точка (или заболевание) называется остеопорозом.
Хотя потеря костной массы неотделима от старения, это не одно и то же.Ряд других факторов (например, курение и малоподвижный образ жизни) также могут способствовать потере костной массы и, следовательно, остеопорозу (заболеванию). Старение просто приближает вас к краю, облегчая тем самым другим факторам, которые могут подтолкнуть вас и вызвать болезнь. Точно так же предотвращение болезней может замедлить последствия старения.
Старение — это сумма жизни
В конечном счете, старение — это не один фактор, а сумма многих: одни разрушающие, другие защитные. В молодости эти силы находятся в равновесии.Но с течением времени травма и воспоминания о ее последствиях накапливаются.
Хотя наш дизайн несовместим с неограниченным выживанием, это не означает, что мы не можем изменить шансы в нашу пользу, сделав более разумный выбор в своей диете и образе жизни. Запланируйте долгий путь домой.
Это отредактированная версия статьи, которая опубликована в последнем выпуске журнала Perspectives, основанного на мнениях и публикуемых Baker IDI Heart and Diabetes Institute.
Почему мы не можем жить вечно?
Люди жаждали бессмертия с тех пор, как были живы. Когда-то алхимики стремились создать Философский камень, который можно было бы использовать для создания Эликсира Жизни; В легендах разных культур упоминается о поисках Источника молодости. Пока квест не удался, мы все еще умираем.
Чем больше дней вы живете, тем больше вероятность, что вы умрете. Почему? Что вы делаете каждый день, что неумолимо ведет к вашей смерти? Ответ хорошо задокументирован в 70-летней научной литературе: вы ели и дышали.Прием пищи обеспечивает ваше тело энергией, хранящейся в углеродных связях, содержащихся в жирах, углеводах и белках, составляющих ваш рацион. Дыхание приносит в митохондрии кислород, который уносит углеродный мусор, образующийся при разрыве этих связей. Эта единственная критическая активность, называемая окислительным метаболизмом или дыханием, которая абсолютно необходима для вашего ежедневного выживания, является наиболее важным фактором, который очень медленно, ежеминутно и день за днем стареет вас, пока вы не умрете.Вдыхаемый вами воздух содержит 73 процента азота, помимо кислорода. Во время дыхания азот и кислород превращаются в высокореактивные молекулы, которые инициируют серию биохимических изменений, которые приводят к вашей смерти.
Образование активных форм кислорода и азота — неизбежное следствие жизни. Обычно образование и разложение активных форм кислорода и азота регулируются клеточными защитными системами, которые включают группу поглощающих ферментов, способных удалять оксиданты или их предшественники.Кроме того, неферментативные антиоксиданты, такие как витамины E и C, задерживают или предотвращают образование реактивных частиц. Системы ремонта и удаления завершают разрушительную защиту. Однако, даже если эти профилактические и ремонтные системы работают эффективно, они не могут полностью предотвратить окислительное повреждение. Этот дисбаланс между чрезмерным производством активных веществ и способностью организма выводить их токсины или восстанавливать возникшие повреждения называется «окислительным стрессом». Окислительный стресс предрасполагает к многочисленным физическим и психическим заболеваниям, которые могут длиться многие десятилетия.Например, окислительный и нитрозативный стресс опосредуют перекрестную сенсибилизацию между биполярным расстройством и мигренью.
Окислительный стресс напрямую повреждает клеточные белки по всему телу. Повреждение белка признано важным патофизиологическим событием, ведущим к болезням и старению. Поврежденные белки предрасполагают людей к многочисленным возрастным заболеваниям, включая (но не ограничиваясь ими) болезнь Альцгеймера, алкогольную болезнь печени, ишемическую болезнь сердца, хроническую обструктивную болезнь легких, неалкогольную жировую болезнь печени, легкие когнитивные нарушения, метаболический синдром, болезнь Паркинсона. , ревматоидный артрит и диабет 2 типа, смертельный рак простаты, серповидно-клеточная анемия, сепсис, псориаз, интерстициальное заболевание легких, рассеянный склероз, почечная недостаточность, расстройство аутистического спектра, диабетические осложнения и плоскоклеточный рак полости рта.Критическая роль этих токсичных побочных продуктов окисления и нитрования белков настолько хорошо изучена, что в настоящее время они используются в качестве биомаркеров статуса болезни в клинических условиях.
Митохондрии являются первичными генераторами окислительных и нитративных побочных продуктов, способствующих старению. Курение, ожирение, чрезмерное потребление калорий, связанное с экстремальными упражнениями, воздействием тяжелых металлов, загрязнением окружающей среды и чрезмерным употреблением алкоголя, также способствуют усиленному образованию реактивных побочных продуктов кислорода и азота, которые ускоряют множественные процессы старения.
Вот почему нам постоянно напоминают потреблять меньше калорий каждый день (единственный научно обоснованный способ замедлить процесс старения), есть фрукты и овощи, богатые антиоксидантами (чтобы защитить свой организм от последствий дыхания), бросить курить, и уменьшить воздействие загрязняющих веществ (вызывающих окислительный стресс и воспаление), чтобы вести более здоровый образ жизни. Однако, даже если вы сделаете все это, вы не будете жить вечно.
В настоящее время считается, что максимальная продолжительность жизни около 117 лет.Очевидно, что большинство из нас не живут так долго. Почему? Частично ответ заключается в том, что мы все время едим и все время двигаемся, и поэтому должны продолжать дышать; таким образом, мы уязвимы к последствиям проникновения кислорода в наше тело. Если бы вы могли только перестать есть и дышать, вы бы умерли. Из этой головоломки нет выхода, потому что миллиарды лет назад наши клетки стали зависимыми от митохондрий. Если только вы не найдете Философский камень.
Почему люди не живут вечно
Хироки Саяма | прессконнект.com
ВОПРОС: Можем ли мы жить вечно?ОТВЕТ: Это большой вопрос, который каждый человек, когда-либо живший на Земле, должен был задавать хотя бы один или два раза в своей жизни.
Ряд правителей, изобретателей, ученых и миллионеров пытались обрести жизнь вечную, но все потерпели неудачу. Так что вы, возможно, ожидаете услышать от меня «нет». Но на самом деле я, вероятно, отвечу: «Это зависит от обстоятельств». Это потому, что это действительно зависит от того, как вы определяете «мы».
Если вы определяете «мы» как человеческие личности, такие как вы и я, мой ответ действительно «вероятно, нет», потому что, в конце концов, мы никогда не видели человека, который жил бы более 125 лет. Недавнее исследование показало, что максимальная продолжительность жизни человека не увеличивалась с 1990-х годов, несмотря на быстрое улучшение медицины. Это говорит о том, что наша максимальная продолжительность жизни может быть установлена примерно на 100 лет из-за различных биологических и физиологических ограничений.
Другое исследование показало, что такая ограниченная продолжительность жизни может быть генетически запрограммированным механизмом, приобретенным в процессе эволюции, чтобы уменьшить истощение ограниченных ресурсов окружающей среды.
Однако, если вы определяете «мы» как живые существа в целом, я отвечу «определенно да». Как вы, возможно, уже знаете, почти все живые существа состоят из клеток, основной единицы жизни. И вот что удивительно: эти клетки в основном бессмертны. Клетки растут и делятся, и примерно так жизнь на Земле распространялась в течение последних 4 миллиардов лет. Я думаю, что такое долгое время непрерывного существования заслуживает того, чтобы называться «навсегда». Да жизнь живет вечно!
Тогда почему кажется, что мы, люди, имеем конечную продолжительность жизни? Это потому, что мы многоклеточные организмы.Вы состоите из десятков триллионов клеток, и большинство клеток в вашем теле — это «дифференцированные клетки», то есть клетки, которые специализируются на определенных ролях. Эти дифференцированные клетки отказались от своей способности расти и размножаться навсегда, чтобы помочь другим клеткам вашего тела, чтобы некоторые из них могли успешно стать вашими детьми в будущем.
Такая многоклеточность и специализация дает нам продвинутые способности быстро двигаться, разумно мыслить, говорить на сложных языках и все остальное, что мы делаем и чем наслаждаемся как люди.Одноклеточные организмы, такие как микробы и амебы, не могут обладать такой сверхспособностью.
Я думаю, что важный вывод заключается в том, что вы прямо сейчас несете жезл в вечной эстафете жизни, которая продолжается 4 миллиарда лет. Каждая клетка вашего тела имеет свою родословную, восходящую к клеткам, появившимся миллиарды лет назад. А когда вырастете, у вас могут появиться собственные дети. Они, вероятно, продолжат эту передачу, которую вы передали им, в другое бесконечно долгое будущее.
Вы являетесь частью вечной последовательности жизни, и в этом смысле мы живем вечно.
Познакомьтесь со студентом
Имя: Брэди Хеслин.
Класс: Три.
Школа: Промежуточная школа Джонсон-Сити, Центральный школьный округ Джонсон-Сити.
Учитель: Джилл Шварц.
Хобби: Игра в бейсбол, баскетбол и футбол; играет с сестрой, читает, видеоигры.
Карьерные интересы: Бейсболист высшей лиги, преподаватель.
Познакомьтесь с ученым
Ответил: Хироки Саяма.
Заголовок: Директор Центра коллективной динамики сложных систем; доцент кафедры системных наук и промышленной инженерии Бингемтонского университета.
Область научных исследований: Сложные системы, искусственная жизнь, математическая биология, компьютерные и информационные науки.
Интересы / хобби: Путешествия, прогулки, плавание.
Спроси ученого проходит по воскресеньям. На вопросы отвечают научные эксперты Бингемтонского университета. Учителей в районе Большого Бингемтона, желающих принять участие в программе, просят написать по адресу Ask a Scientist, через Университет Бингемтона, Управление коммуникаций и маркетинга, PO Box 6000, Binghamton, NY 13902-6000, или по электронной почте ученому. @ binghamton.edu. Для получения дополнительной информации посетите binghamton.edu/mpr/ask-a-scientist/.
Хотите жить вечно? Вам просто нужно дожить до 2050 года
Человеческий мозг разделился на две половины — и новый обзор предыдущих исследований показывает, что эта двойная конструкция может дать особые преимущества. (iStock)
«Если вам меньше 40 лет, читая эту статью, вы, вероятно, не умрете, если не заболеете тяжелой болезнью».
Это слова уважаемого футуролога доктора Яна Пирсона, который сказал The Sun, что, по его мнению, люди очень близки к достижению «бессмертия» — способности никогда не умирать.
Люди годами пытались найти способ избежать смерти.
Древнегреческие алхимики пытались создать «философский камень», который позволил бы людям жить вечно, но людям еще предстоит победить смерть.
Однако доктор Пирсон говорит The Sun, что есть несколько разных способов, которыми мы могли бы жить вечно — пока вы доживете до 2050 года. последнее поколение людей, умершее от старости.
Метод № 1: Обновление частей тела
«Есть довольно много людей, заинтересованных в вечной жизни», — объясняет доктор Пирсон. «Так было всегда, но сейчас разница в том, что технологии улучшаются так быстро, что многие люди верят, что они действительно могут это сделать».
Он показывает, что один из способов продлить жизнь — это использовать биотехнологии и медицину, чтобы «продолжать обновлять тело и омолаживать его».
«Никто не хочет жить вечно в 95 лет, но если бы вы могли омолодить тело до 29 или 30 лет, возможно, вы захотели бы это сделать.»
Это можно сделать несколькими способами, включая генную инженерию, которая предотвращает (или обращает вспять) старение клеток.
В качестве альтернативы вы можете заменить жизненно важные органы на новые части.
Многие ученые всего мира работают над созданием человеческих органов с помощью 3D-принтеров, загруженных живыми клетками, которые однажды могут сделать ненужными доноров человеческих органов.
Метод № 2: Жизнь в телах андроидов
Но доктор Пирсон считает, что гораздо более вероятно, что мы продлим нашу жизнь по-другому: роботы.
«Задолго до того, как мы сможем исправить свое тело и омолодить его каждый раз, когда мы почувствуем, что мы сможем настолько хорошо связать наш разум с миром машин, что мы фактически будем жить в облаке», — он объясняет.
«В основном разум будет находиться в облаке и сможет использовать любого андроида, который вам нравится, для обитания в реальном мире».
Он говорит, что через 50 лет мы сможем нанять андроида в любой точке мира «как машину напрокат» и загрузить в него свое сознание.
«Если вы хотите провести вечер в Австралии, идя в Сиднейский оперный театр, вы можете использовать андроид».
Это означает, что даже когда ваши первоначальные тела умрут, вы все равно сможете использовать свой цифровой разум, хранящийся на компьютере, и жить в мире, используя очень реалистичные тела роботов.
«Нынешнее состояние секс-кукол начинает выглядеть вполне по-человечески. Дайте им еще 30 лет развития, и они станут очень похожими на людей», — говорит доктор Пирсон.
«Вы можете взять любое тело андроида, и оно будет выглядеть как человек, и загрузить любой разум, какой захотите. Вы можете поделиться им с кем-нибудь, или иметь один себе, или владеть десятками из них.
» Возможно, вы даже получите люди разного пола и возраста, некоторые старые, молодые, женщины, мужчины — к 2050 году могут появиться и новые полы, поэтому вы можете выбрать и несколько других ».
Он объясняет, что нам придется подождать, пока «2045, 2050», прежде чем мы сможем создать эти прочные связи между мозгом и машиной, и говорит, что изначально стоимость будет очень высокой.
Первыми, кто использовал тела роботов, чтобы стать бессмертными, будут богатые, но затем «цена будет постепенно снижаться».
Однажды ваше тело умирает — может быть, вас сбивает автобус или неприятная болезнь — но это не имеет значения, потому что ваш разум все еще будет там. Вы сможете использовать тело андроида вместо того, что вы только что потеряли.
Для нормальных людей с повседневной зарплатой, скорее всего, придется немного подождать.
Бессмертие на NHS
«К 2060 году такие люди, как вы или я, смогут его купить, а к 2070 году люди в бедных странах со скромными доходами смогут покупать его.
«У каждого будет шанс обрести бессмертие, своего рода электронное бессмертие.
» Через 10, 15, 20 лет цена упадет до сотен фунтов, а не миллионов.
«Это может быть часть NHS. Вы можете покупать премиальные предложения по частной подписке, или вы можете получить базовое присутствие в сети и вам будет разрешено использовать тело Android».
Доктор Пирсон говорит, что нам придется ограничить количество тел андроидов, которыми могут владеть люди.
«Вам могут дать одно бесплатное в NHS, но вы можете быть ограничены не более чем двумя или тремя.
» Богатые люди, которые могут себе это позволить, вероятно, захотят иметь множество разных тел, и если ваш разум онлайн, ничто не может помешать им повторить это миллионы раз.
«Вы бы не хотели жить в мире, где ходят миллионы кардашцев, где они могут себе это позволить, а никто другой не может.
« Нам нужно будет ограничить количество тел для воздействия на окружающую среду.
«Визуализируют всех в Великобритании. Как только экономика позволит каждому иметь по 10 тел, здесь будет жить 600 миллионов человек».
Метод № 3: Жизнь в виртуальном мире
Но если наш разум находится в сети, нужны ли нам тела роботов? По словам доктора Пирсона, мы все могли бы жить в компьютерной симуляции вполне счастливо.
«Вы можете проводить большую часть своего времени в сети в виртуальном мире, конечно, в любой точке мира на любом компьютере.
» Если вы все время в сети, у вас может быть фантастическая жизнь в сети.Это будет все виртуально, так что вы можете получить все, что захотите. 72 девственницы, если это то, что вами движет; все это потому, что это полностью вымышленное.
«Вы можете развлечься в Интернете настолько, насколько это только возможно. Возможно, вы все равно захотите войти в реальный мир.
Вы можете связать свой разум с миллионами других умов, иметь неограниченный интеллект и находиться в нескольких местах. сразу
Отсечка — цепляюсь за всю жизнь
Сложное долото выживает, пока технология не станет широко доступной.
«К 2050 году это действительно будет только для богатых и знаменитых.
» Большинство людей с доходами среднего класса и умеренными доходами рабочего класса, вероятно, смогут себе это позволить в 2060-х годах. Так что к 2060 году любой возраст 90 лет и младше
«Если бы вы родились где-то в 1970 году и позже, в этом году вам было бы 48. Так что у любого человека младше 50 есть хорошие шансы на это, а у любого младше 40 почти наверняка будет доступ к это.
«Большинство ваших читателей, вероятно, будут жить вечно», — сказал доктор.Пирсон говорит нам.
Эта история впервые появилась в The Sun.
Наука не причина того, что люди не могут жить вечно
Возглавить атаку
Если бы человечество назначило генерала в нашей войне против старения, Обри де Грей, вероятно, заслужил бы эту честь. Британский писатель и биомедицинский геронтолог уже много лет находится на передовой, исследуя способы избавить мир от возрастных болезней и, в конечном итоге, продлить жизнь человека на неопределенный срок.
Де Грей — главный редактор журнала Rejuvenation Research и член Геронтологического общества Америки и Американской ассоциации старения. В 2009 году он стал соучредителем SENS Research Foundation, некоммерческой организации, основанной на его Стратегиях искусственного пренебрежимого старения (SENS).
Из Исследовательского центра SRF (SRF-RC) в Маунтин-Вью, Калифорния, ученые фонда проводят экспериментальные исследования с целью решения проблем, вызванных старением.Они сосредоточены на восстановлении повреждений организма на молекулярном уровне, и их работа способствует развитию биотехнологии омоложения.
Команды SRF-RC в настоящее время сосредоточены на двух одинаково сложных по звучанию исследовательских проектах, один из которых сосредоточен на аллотопической экспрессии (способ обойти пагубные последствия возрастных митохондриальных мутаций), а другой — на независимом от теломеразы удлинении теломер (небольшое -исследованный процесс, с помощью которого некоторые раковые клетки преодолевают смертность).
Любой из этих проектов может привести к серьезным прорывам в лечении старения, но, как объясняет де Грей в книге Futurism , путь к бессмертию лежит не только через научную лабораторию.
Нет денег, большие проблемы
Хотя исследования, проводимые в SRF-RC, далеко не просты, де Грей утверждает, что мутации ДНК и раковые клетки не являются самыми большими препятствиями для прорывов в борьбе со старением: «Самый сложный аспект [ борьбы с возрастными заболеваниями] собирает деньги для фактического финансирования исследований ».
Большинство научных исследований носит исследовательский характер. Исследователи не знают, что то, над чем они работают, принесет ожидаемые результаты, и даже если это так, превратить фундаментальные исследования в доход — непростая задача.Чтобы поддержать свою работу, большинству приходится полагаться на финансирование из внешних источников, таких как государственные гранты, образовательные учреждения или частные компании.
«[Старение] — это медицинская проблема, которую необходимо решить».
Сумма финансирования, которую получает конкретная область, сильно варьируется. Например, Национальный институт здоровья (NIH) сообщает, что в 2016 году он выделил 5,5 миллиарда долларов на исследования рака, в то время как на исследование бокового амиотрофического склероза (БАС) было выделено сравнительно ничтожные 52 миллиона долларов.Однако, по словам де Грея, собрать средства на исследования по борьбе со старением оказалось еще труднее.
«Это все еще невероятно сложно продать», — утверждает он. «У нас очень ограниченные ресурсы. У нас есть только около 4 миллионов долларов в год, поэтому мы потратили их очень разумно ».
Эти деньги пойдут не только на два собственных проекта. Фонд SENS финансирует исследования в области борьбы со старением в учреждениях по всему миру и предоставляет студентам гранты и стажировки, поэтому сбор средств для поддержки этих усилий является ключом к дальнейшему успеху в борьбе со старением.
Радикальное отключение
Для сбора средств на исследования в области борьбы со старением необходимо убедиться, что те, у кого есть средства, понимают, почему они того стоят, — задача не из легких, учитывая нынешние неправильные представления о старении.
В 2015 году восемь крупных организаций, занимающихся проблемами старения, в том числе AARP, Американское гериатрическое общество и Американская федерация исследований старения (AFAR), выпустили отчет, в котором подробно описаны многие «заметные пробелы», которые существуют между точками зрения экспертов на старение и восприятие процесса общественностью.Если общественность плохо осведомлена о старении, она еще меньше осведомлена о борьбе со старением.
Пятьдесят восемь процентов респондентов в исследовании Pew Research, проведенном в 2013 году, заявили, что никогда раньше даже не слышали о радикальном продлении жизни. На вопрос, будут ли они проходить лечение, которое позволит им дожить до 120 лет и старше, большинство опрошенных ответили, что нет, а 51 процент сочли такое лечение «вредным для общества».
«До сих пор существует огромное сопротивление логике, согласно которой старение вредно для вас и что это медицинская проблема, которую необходимо решать», — объясняет де Грей.«Для меня действительно очень необычно, что так трудно донести это до людей, но так оно и есть».
Фонд SENS направляет значительную часть своих ресурсов на борьбу с этим разрывом. В 2014 году он выделил более 1 миллиона долларов на информационно-пропагандистскую деятельность и образование, распространяя евангелие исследований в области борьбы со старением посредством выступлений, информационных бюллетеней, освещения в прессе, конференций и других форм взаимодействия с общественностью.
Forever (ish) Young
Как только область будет должным образом профинансирована и поддержана, де Грей считает, что у исследователей будет четкий путь к «лечению» проблемы старения:
Старение не загадочно.Мы это прекрасно понимаем. Это даже не биологический феномен. Это скорее физическое явление. Любая машина с движущимися частями повредит сама себя … и в результате машина неизбежно выйдет из строя. То же самое и с человеческим телом, и с автомобилем, например, и если мы подумаем об этом таким образом, становится довольно легко увидеть, что с этим делать.
Положительный эффект от решения проблемы старения огромен. Мы не только жили бы дольше, но и жили бы на здоровее, на дольше.
Без изнурительных заболеваний и расстройств, которые стали синонимами старости — потеря зрения, слабоумие, мышечная слабость — у нас были бы дополнительные годы или даже десятилетия, чтобы делать все то, что мы любили делать, когда были моложе: путешествовать, играть заниматься спортом, проводить время с любимыми. Мы бы избежали личного финансового бремени, связанного с лечением побочных эффектов старения, и некоторые утверждают, что правительства даже увидят денежную выгоду от радикального продления жизни, поскольку две трети расходов на социальное обеспечение пенсионеров в настоящее время идут на здравоохранение.
Щелкните, чтобы просмотреть полную инфографикуСторонники антивозрастной жизни, такие как де Грей, будут людьми, ведущими нас к образному фонтану молодости, но вам не следует начинать жить так, как будто вы бессмертны. «Мы добились значительных успехов в некоторых из самых сложных областей», — говорит де Грей. «Я довольно горжусь тем, чего мы достигли на данный момент, хотя, конечно, нам еще предстоит пройти долгий путь».
Почему бы тебе не жить вечно? Дебаты редакторов New Scientist
Более половины взрослого населения Великобритании отказались бы от бессмертия. Эмили Уилсон не понимает почему — но Ричард Уэбб определенно понимает
Комментарий | Комментарий 17 сентября 2018 г.Collection Christophel / Alamy Стоковое Фото
По данным опроса 2018 New Scientist As the Public, только около 1 из 5 взрослых хотят жить вечно.
В ходе опроса, проведенного в августе Sapio Research на репрезентативной выборке из 2026 взрослых в Великобритании, 21 процент людей заявили, что они с большой вероятностью примут предложение бессмертия. Еще 30 процентов заявили, что они с некоторой долей вероятности примут такое предложение, но около половины людей, похоже, смирились со своей собственной кончиной.
New Scientist Редактор Эмили Уилсон не может понять почему, но редактор функций Ричард Уэбб видит их точку зрения.
Конечно, я бы хотела жить вечно — Эмили Уилсон
Во-первых, я понимаю, что если бы только мне пришлось жить вечно, печаль от потери всех, кого я когда-либо любил, в ужасно короткий промежуток времени, по сравнению с моей вечной жизнью, была бы невыносимо печальной.Это сделало бы меня «нет», как и вечную жизнь с болью или, возможно, даже с легким дискомфортом.
Но если дар вечной жизни станет общедоступным, и хорошее здоровье будет гарантировано, а резкое воздействие на окружающую среду легионов бессмертных людей, живущих вместе с поколениями их потомков, также каким-то образом волшебным образом исчезнет, тогда я буду да.
Есть так много жизней, которые я хотел бы прожить, и все еще хотел бы, если бы у меня был шанс.Есть так много мест, где я хотел бы осесть, карьеры, которую я хотел бы иметь, хобби, которым я хотел бы заняться, людей, с которыми я хотел бы встретиться.
Я понимаю, что всего этого было бы недостаточно, чтобы противодействовать глубокому влиянию бессмертия на человеческую психику, которое широко распространено в научной фантастике и литературе о вампирах. Конечно, вечная жизнь будет сопровождаться всевозможными скуками, утратой цели, уменьшением драйва — возможно, веками.
Но бессмертие также принесет с собой место для тишины, созерцания, огромных усилий и неизвестно чего еще, недоступного в настоящее время простым смертным.Великий Аль Свиаренген, прославившийся Deadwood , описал человеческий опыт в пяти словах: «Никто не выйдет живым». Я хотел бы увидеть мир, в котором это не так. Так что рассчитывайте на меня приключение — каким бы ужасным оно ни было.
Ради всех остальных умри — Ричард Уэбб
Я с половиной Великобритании — оставьте себе лишние годы жизни, мне они не нужны!
Давайте начнем с сомнительного предположения, что вы можете жить вечно, имея грубое здоровье, а не «без зубов, без глаз, без вкуса, без всего», как сказал Шекспир.И даже тогда разве кто-нибудь не подумает о детях? Я не просто говорю о том, как трудно было бы бессмертным людям жить вместе на планете на устойчивой основе, — меня беспокоят аспекты межпоколенческих отношений. Представьте, что вы пытаетесь позорно состариться, пока ваши родители все еще были рядом, чтобы увидеть это.
Это раскрывает более широкую истину, которую упускают из виду те, кто желает выпить эликсир вечной жизни. Человеческая исключительность во многом основана на наших знаниях и страхе смерти: наш гедонизм, да, но также наше сотрудничество и альтруизм, наше творчество и изобретательность и многое другое.Как, например, выглядел бы мир, если бы сегодня никто не был заинтересован в создании великого искусства или литературы или изобретения, изменяющего жизнь, в безопасности, зная, что это произойдет завтра?
Скучно, вот что. Конечно, я хочу прожить долгую и полноценную жизнь, и в идеале я хотел бы умереть с минимумом суеты и боли — и то, и другое бесспорно. Но что касается вечной жизни, я голосую ногами — на шесть футов ниже.
Смогут ли люди когда-нибудь жить вечно?
Создано множество технологий, чтобы продлить жизнь, уменьшить старение и фактически остановить смерть.Да, как бы безумно это ни казалось, но технические новаторы, которых не устраивает наша средняя 90-летняя продолжительность жизни людей, родившихся сегодня в Великобритании, активно пытаются «излечить» смерть. Несмотря на то, что это кажется научной фантастикой, новые технологии во всем мире работают над тем, чтобы люди жили вечно или, по крайней мере, дольше жили в здоровом теле.
Futurizon, компания, возглавляемая британским футурологом Яном Пирсоном, специализируется на всем, что связано с будущим. По цене они предлагают статьи, отчеты, презентации, семинары и другие услуги людям и предприятиям, заинтересованным в будущем отраслей, услуг и продуктов, относящихся к ним.
Ян Пирсон был футурологом, отслеживая и прогнозируя развитие будущего, основанного на технологиях, в течение 28 лет и полагает, что человечество достигнет бессмертия к 2050 году. Некоторые из изобретений Пирсона, которые пытаются помочь человеку со здоровьем и старением, включают ванну коврик со встроенными датчиками для контроля здоровья и зеркало в ванной, используемое для автоматизированного лечения и косметических рекомендаций.
Технологическая гонка против смертиОднако, чтобы сделать людей бессмертными, потребуется гораздо больше.Новые технологии со всего мира нацелены на то, чтобы положить конец смерти и преодолеть страдания человека на протяжении всей жизни из-за того, что однажды его посетил Мрачный Жнец. Когда-то продуктов против старения казалось достаточно, чтобы избавиться от мыслей о старении и смерти, но теперь беспокойство по поводу того, что нас больше нет, и достижения в области технологий привели к появлению новой тенденции в инновационных технологиях: решению проблемы смерти.
Крионика, в первую очередь предоставляемая Институтом крионики в Мичигане, — это практика погружения только что умершего тела в температуру жидкого азота в попытке сохранить тело для второго шанса на жизнь в будущем.За 28000 долларов клиенты делают большой прыжок веры, храня свое мертвое тело при отрицательных температурах, счастливо мечтают о будущих научных и технических достижениях, которые позволят им проснуться.
Сбор и сохранение стволовых клеток не может обещать вечную жизнь, но это действительно способ убить болезни, прежде чем они убьют нас. Такие компании, как Cells4Life, предлагают сбор стволовых клеток младенцев и сохраняют клетки, обнаруженные в пуповинной крови и тканях, путем криоконсервации.Затем клетки можно использовать для будущего лечения или клинических испытаний как для семьи, так и для общества. Стволовые клетки помогают вырастить органы, залечить раны и потенциально вылечить рак.
Роберт Макинтайр и Майкл Макканна — основатели компании Nectome из Сан-Франциско, целью которой является оцифровка мозга и разума после смерти. За 10 000 долларов кто-то может сохранить свой мозг для возрождения в будущем, сохранив долговременную память — то, чего никогда не делали раньше, и, судя по всему, не будет достигнуто в течение длительного времени, если вообще когда-либо.
Какую таблетку вы примете?Что-то более реалистичное — это таблетка, которая помогает бороться с процессом старения. Таблетка будет доступна через 5–12 лет и будет создана на основе изучения науки о сенолитиках. Сенолитики — это отрасль медицины, направленная на нацеливание на стареющие клетки, которые являются дефектными или «зомби» клетками, которые приводят нас к старению и, в конечном итоге, к смерти.
В испытании 2011 года на мышах использовался генетический трюк для избавления от стареющих клеток у мышей преждевременного возраста, а в испытании 2016 года на естественно состарившихся мышах была получена молодая и свежая мышь, свободная от сенолитических клеток.Обещание таблетки заключается в воспроизведении тех же успешных результатов на людях безопасным способом (генетический трюк, использованный на мышах, небезопасен для людей).
Еще одно исследование, но на этот раз меньшего размера и проведенное с участием люди приводили к тому, что субъекты теряли в среднем 2,5 года своего биологического возраста после одновременного приема нескольких лекарств. После приема гормона роста и двух лекарств от диабета ученые измеряли свои эпигенетические часы (биохимический тест, используемый для измерения возраста), которые были шокированы тем, насколько изменился возраст участников.Они надеются представить исследование большему количеству людей.
Возможно, более уловкой является HOCATT Ozone Sauna, названная ванна, которая является продуктом многих лет научных исследований и основана на озонотерапии, которая лечит болезни и раны с помощью газообразного озона. Говорят, что терапия помогает бороться с нездоровыми процессами в организме и останавливать рост вредных бактерий, а также улучшает здоровье сердечно-сосудистой системы, снимает боль и разглаживает морщины, которые связаны со старением.
Жизнь в сети после смерти?Во многих отношениях технологии имеют больше шансов сохранить нашу «сущность» в живых, чем наши настоящие тела.Исследователь искусственного интеллекта и вычислительной техники Хоссейн Рахнама воплотил в жизнь эпизод «Черного зеркала» в своем проекте, который пытается использовать программные агенты в качестве наших цифровых наследников.
Он использует цифровые следы человека для создания точной цифровой модели этого человека, которая затем может быть представлена в виде чат-бота или голосового помощника. Он направлен на то, чтобы позволить людям одновременно находиться в одном и том же месте, используя свое цифровое «я» отдельно от своего реального «я».
Hiroshi Ishiguro Laboratories создали телеуправляемый андроид размером с мобильный телефон, который обладает «присутствием» человека, позволяя другим чувствовать, как будто этот человек находится в одной комнате с ними.Компания также создала копии роботов известных японских авторов, чтобы они стали учебными пособиями для школьников.
Гонка за лидерство на рынке решений, позволяющих людям жить вечно физически или в цифровом формате, продолжается, но разве это захватывающий корм в будущее, которое длится вечно? Или все это индустрия, построенная на надежде на невозможное и страхе перед неизбежным, которая забирает драгоценные ресурсы и умы, помогая создать лучшую жизнь для уже существующих?
Создано множество технологий, чтобы продлить жизнь, уменьшить старение и фактически остановить смерть.Да, как бы безумно это ни казалось, но технические новаторы, которых не устраивает наша средняя 90-летняя продолжительность жизни людей, родившихся сегодня в Великобритании, активно пытаются «излечить» смерть. Несмотря на то, что это кажется научной фантастикой, новые технологии во всем мире работают над тем, чтобы люди жили вечно или, по крайней мере, дольше жили в здоровом теле.
Futurizon, компания, возглавляемая британским футурологом Яном Пирсоном, специализируется на всем, что связано с будущим. По цене они предлагают статьи, отчеты, презентации, семинары и другие услуги людям и предприятиям, заинтересованным в будущем отраслей, услуг и продуктов, относящихся к ним.Ян Пирсон был футурологом, отслеживая и прогнозируя развитие будущего, основанного на технологиях, в течение 28 лет и считает, что человечество достигнет бессмертия к 2050 году. Некоторые из изобретений Пирсона, направленных на улучшение здоровья и старения человека, включают коврик для ванной с встроенные датчики для мониторинга здоровья и зеркало в ванной, используемое для автоматизированного лечения и косметических рекомендаций.
Технологическая гонка против смерти
Однако, чтобы сделать людей бессмертными, потребуется гораздо больше.Новые технологии со всего мира нацелены на то, чтобы положить конец смерти и преодолеть страдания человека на протяжении всей жизни из-за того, что однажды его посетил Мрачный Жнец. Когда-то продуктов против старения казалось достаточно, чтобы избавиться от мыслей о старении и смерти, но теперь беспокойство по поводу того, что нас больше нет, и достижения в области технологий привели к появлению новой тенденции в инновационных технологиях: решению проблемы смерти.
Крионика, в первую очередь предоставляемая Институтом крионики в Мичигане, — это практика погружения только что умершего тела в температуру жидкого азота в попытке сохранить тело для второго шанса на жизнь в будущем.За 28000 долларов клиенты делают большой прыжок веры, храня свое мертвое тело при отрицательных температурах, счастливо мечтают о будущих научных и технических достижениях, которые позволят им проснуться.
Сбор и сохранение стволовых клеток не может обещать вечную жизнь, но это действительно способ убить болезни, прежде чем они убьют нас. Такие компании, как Cells4Life, предлагают сбор стволовых клеток младенцев и сохраняют клетки, обнаруженные в пуповинной крови и тканях, путем криоконсервации.Затем клетки можно использовать для будущего лечения или клинических испытаний как для семьи, так и для общества. Стволовые клетки помогают вырастить органы, залечить раны и потенциально вылечить рак.
Роберт Макинтайр и Майкл Макканна — основатели компании Nectome из Сан-Франциско, целью которой является оцифровка мозга и разума после смерти. За 10 000 долларов кто-то может сохранить свой мозг для возрождения в будущем, сохранив долговременную память — то, чего никогда не делали раньше, и, судя по всему, не будет достигнуто в течение длительного времени, если вообще когда-либо.
Какую таблетку вы примете?
Что-то более реалистичное — это таблетка, которая помогает бороться с процессом старения. Таблетка будет доступна через 5–12 лет и будет создана на основе изучения науки о сенолитиках. Сенолитики — это отрасль медицины, направленная на нацеливание на стареющие клетки, которые являются дефектными или «зомби» клетками, которые приводят нас к старению и, в конечном итоге, к смерти. В испытании 2011 года на мышах использовался генетический трюк для избавления от стареющих клеток у преждевременно состарившихся мышей, а в испытании 2016 года на естественно состарившихся мышах была получена молодая и свежая мышь, лишенная сенолитических клеток.Обещание таблетки заключается в воспроизведении тех же успешных результатов на людях безопасным способом (генетический трюк, использованный на мышах, небезопасен для людей).
Еще одно исследование, но на этот раз меньшего размера и проведенное с участием люди приводили к тому, что субъекты теряли в среднем 2,5 года своего биологического возраста после одновременного приема нескольких лекарств. После приема гормона роста и двух лекарств от диабета ученые измеряли свои эпигенетические часы (биохимический тест, используемый для измерения возраста), которые были шокированы тем, насколько изменился возраст участников.Они надеются представить исследование большему количеству людей.
Возможно, более уловкой является HOCATT Ozone Sauna, названная ванна, которая является продуктом многих лет научных исследований и основана на озонотерапии, которая лечит болезни и раны с помощью газообразного озона. Говорят, что терапия помогает бороться с нездоровыми процессами в организме и останавливать рост вредных бактерий, а также улучшает здоровье сердечно-сосудистой системы, снимает боль и разглаживает морщины, которые связаны со старением.
Жизнь в сети после смерти?
Во многих отношениях технологии имеют больше шансов сохранить нашу «сущность», чем наши настоящие тела.Исследователь искусственного интеллекта и вычислительной техники Хоссейн Рахнама воплотил в жизнь эпизод «Черного зеркала» в своем проекте, который пытается использовать программные агенты в качестве наших цифровых наследников. Он использует цифровые следы человека для создания точной цифровой модели этого человека, которую затем можно использовать в виде чат-бота или голосового помощника. Он направлен на то, чтобы позволить людям одновременно находиться в одном и том же месте, используя свое цифровое «я» отдельно от своего реального «я».
Hiroshi Ishiguro Laboratories создали телеуправляемый андроид размером с мобильный телефон, который обладает «присутствием» человека, позволяя другим чувствовать, как будто этот человек находится в одной комнате с ними.Компания также создала копии роботов известных японских авторов, чтобы они стали учебными пособиями для школьников.
Гонка за лидерство на рынке решений, позволяющих людям жить вечно физически или в цифровом формате, продолжается, но разве это захватывающий корм в будущее, которое длится вечно? Или все это индустрия, построенная на надежде на невозможное и страхе перед неизбежным, которая забирает драгоценные ресурсы и умы, помогая создать лучшую жизнь для уже существующих?
.